Наши крылья растут вместе
Шрифт:
– Давай поиграем в игру.
Даниэль смотрел на нее, улыбаясь. Игры - это его конек, она прекрасно знала это. Еще она точно знала, что лучше не играть с ним и держаться от него подальше.
Она нахмурилась, готовая ответить отказом. Но интерес взыграл. Ничего не случится, если она просто спросит:
– В какую?
– Правила просты: я задаю тебе вопрос. Если ты не хочешь отвечать - то делаешь глоток из этого стакана, если ты отвечаешь -то пью я. Потом ты задаешь свой вопрос. И так до тех пор, пока один из нас не упадет.
Она засмеялась. Безумие какое-то.
– Ты уверен? Не боишься перебрать?
Даниэль мило улыбнулся. Ему пить и не придется, он может ответить на любой вопрос, а вот она вряд ли:
– Это мы еще посмотрим, кто напьется первым.
Он бросил ей вызов, и она приняла его, мысленно ненавидя себя за это. Они подкинули монету, что бы знать кто первый задаст вопрос:
– Решка, - крикнула Оливия, смотря вверх на летящую монету.
– Орел, - Даниэль поймал ее, закрывая рукой, но не торопясь показывать, - кто из нас счастливец?
Он открыл монету и недовольно посмотрел на Оливию: «Решка».
Сев напротив друг друга за маленький столик и поставив стакан посередине стола, Оливия уже предвкушала свой выигрыш. Сейчас она засыплет его вопросами. Главное задавать самые трудные. Она могла бы уже сейчас его спросить, какого черта он пытается ее напоить. Но решила начать не так остро:
– Так почему ты хочешь продать этот дом?
Был ли легким ответ для него? Нет. Он не хотел обсуждать тему дома. Но и пить ему было нельзя. Облокотившись на спинку стула, Даниэль задумался о том, какой он дурак, что придумал эту игру. Он чувствовал себя, как на экзамене. Но отвечать было надо:
– Для меня одного он слишком большой.
– А разве это плохо?
– Это второй вопрос?
– Черт, - Оливия недовольно сделала глоток жгучей жидкости и поморщилась, - твоя очередь на вопрос.
Даниэль задумался, пальцами стуча по столу. Что он хотел знать о ней? И что он вообще уже знал? Он ничего не хотел и знал только то, что она сумасшедшая. Ему надо было спросить то, на что она точно не ответит.
– Что тебе нравится во мне?
Она буквально подпрыгнула на стуле, прижимаясь к его спинке:
– Может ты хотел спросить, что не нравится?
Она надеялась на это, но он лишь хитро улыбнулся и отрицательно покачал головой, ожидая ответ.
Ее мозг напрягся. Конечно она могла сказать, что ей в нем ничего не нравилось. Но это было не правдой. Что-то же должно нравится. Мысленно она стала перечислять все его положительные качества, которые переплетались с его внешностью. Сказать, что он отличный уверенный пилот с красивым голосом и шикарной улыбкой, у него красивые глаза цвета эспрессо- это признать поражение в их жизненной битве. Пожалуй, она оставит это при себе, ему не обязательно знать о том, что ей нравится.
Молча Оливия глотнула из стакана виски, чувствуя, как сердце забилось быстрее. Видимо взаимодействие с пивом давало результат.
– Мой вопрос.
–
– Почему ты не любишь персики?
Даниэль перестал улыбаться, мысленно посылая ее ко всем чертям. Лучше бы она спросила еще раз про дом. Он понял, что не сможет ответить ей. Это было слишком личным. Взглянув на купающегося Марка и Нину, Даниэль понимал, что полет в Брюссель пройдет в полном угаре. Члены его экипажа включая Оливию отлично проводили время. Но кто-то же должен быть трезвым в самолете. Он капитан, он отвечал за жизни пассажиров, он не мог позволить себе сделать даже глоток алкоголя:
– Мой отец был плантатором и имел огромные земли, на которых росли персиковые деревья, - начал говорить он, потупив свой взгляд, - они приносили большую прибыль. Но с каждым годом плодов становилось все меньше, а конкуренция росла. Денег уже не хватало, и он вынужден был залезть в долги, чтобы поддерживать жизнь этих проклятых деревьев. Я был еще ребенком, когда моего отца убили люди, которым он не смог вернуть деньги.
– Даниэль посмотрел на ошарашенную Оливию, - его убили из-за персиков. С тех пор я не переношу даже их запах.
Этого было достаточно, чтобы она схватила стакан и выпила его залпом. Лучше бы она не знала этого, ненавидя себя за то, что всячески пыталась раздражать его этими фруктами. Она просто не знала. И она возненавидела себя за это:
– Прости, - прошептала девушка, чувствуя, что опьянела еще сильнее.
– Я не хотела причинить тебе боль.
– Ты не знала, - он наполнил стакан новой дозой виски, и Оливия представила, что если она это выпьет, то упадет.
– Мой вопрос: смогла бы ты бросить работу ради семьи и никогда больше не летать?
Оливию так захлестнули чувства от его рассказа, что она уже не понимала его вопроса. Семья, работа. Кажется, он говорил словами мамы. Девушка уже сотни раз слышала что-то подобное. Она подперла подбородок рукой, стуча по стакану с виски.
– Ты не знаком с моей мамой?
– Хихикнула она, - она всегда меня спрашивает об этом. Но я никогда не отвечаю ей, потому что не знаю, что за семья заставит меня бросить работу.
– Оливия пожала плечами, взяла стакан и сделала большой глоток, - я не думала еще об этом. Моя очередь с вопросом.
Понимая, что в голове пусто, а на душе мерзко, Оливия вновь вспомнила про персики. Его отца убили. Не из-за персиков, они тут не причем. Даниэль просто взвалил всю ответственность на них. Но виной всему деньги. Она опустила глаза, понимая, что кое-что связывает их. Трагедия. Смерть родного человека. Ведь она тоже потеряла отца.
– Сколько тебе было лет, когда это случилось?
Она прекрасно осознавала, что он ответит на ее вопрос и ей придется снова выпить. Но сейчас в ее душе зародилась частичка понимания к этому мужчине. Она прекрасно осознавала, что, перенеся смерть отца, он испытывает утрату и что бы жить дальше, ему надо кого-то винить в его смерти. Так проще жить. Найти виновника и всю жизнь его ненавидеть.