Наши крылья растут вместе
Шрифт:
— Спасибо, — он слегка улыбнулся и тут же отвернулся от нее, ставя поднос на выдвинутый столик возле себя.
У нее было время подумать о своем ответе, который ждал Карим, но она забыла вопрос. Вопросы другого рода теперь жили в ее мыслях и ответов на них у нее не было. Это был тупик.
— Ну что ж, — Карим отложил гору бумаг в сторону и встал со своего места, — раз вы так настаиваете, я пообедаю в более удобном месте, но при условии, что вы, Оливия, расскажите мне ту историю вашими словами. Я слышал только версию пилотов, и она до сих пор кажется мне безумной. Хочу знать
Почему она не встретила Карима три месяца назад? Она в красках бы переврала всю историю, выставляя Даниэля сумасшедшим, который посадил двухпалубный лайнер на полосу в дважды короче положенной.
Почувствовав себя в роли студентки, сдающей экзамен, девушка осознала, что каждое ее слово— это минус или плюс для Даниэля. Вот только бы правильно их подобрать, чтобы не подвести его. Теперь она не хотела лишить его работы.
Карим открыл двери, пропуская Оливию вперед, и она вышла, ведя за собой того, от которого так хотели избавиться в кабине пилоты, но того, которого не ждали в салоне.
План Оливии сработал, она дала Даниэлю перевести дыхание, беря на себя все внимание этого угрюмого человека.
— В общем — то я на это и рассчитывал, решив, что Оливия отлично справится со своей работой, — произнес Марк, — только не думал, что Карим вспомнит тот случай и уж тем более втянет в это ее. Вы не ладите друг с другом, ты думаешь, она обвинит тебя в неправильных действиях?
Даниэль пожал плечами. Раньше он бы не сомневался в этом, сейчас все перепуталось. Он до сих пор не мог понять ни своих действий, ни ее молчания. Все стало по-другому, непредсказуемо:
— Я не знаю, — произнес он и открыл касалетку, ощущая запах еды. Аппетита не было, но надо заставить себя есть. Лучше это делать, пока Карим не вернулся. В его присутствии даже самый сочный кусок мяса превращался в безвкусный и сухой.
Оливия привела Карима неверхнюю палубу и улыбаясь ему, предложила рукой сесть за столик между двумя мягкими креслами:
— Сейчас я подам вам обед.
Она направилась на кухню, пройдя мимо ошарашенного Джуана. Он открыл рот, видимо, желая, что — то сказать, но девушка опередила его:
— Зато пилоты расслабятся без Карима, им нужно время, чтобы перевести дыхание.
Он понимающе кивнул:
— Я позабочусь об этом, ты можешь идти.
Она с большой радостью убежала бы, но экзаменатор Даниэля Фернандеса Торреса выделил и ей вопрос, ответ на который возможно, что — то изменит в этом экзамене:
— Джуан, — девушка моляще посмотрела на старшего бортпроводника, в надежде что он поможет ей, — вспомни день, когда женщина рожала в нашем самолете. Скажи мне, что ты чувствовал в тот момент, когда Даниэль объявил о экстренной посадке в Коломбо на полосу короче, чем требуется для такого гигантского лайнера? Ты был согласен с таким решением капитана?
Брови Джуана поднялись вверх от удивления:
— Ты бы еще вспомнила тот случай, когда мы летели на двух работающих двигателях, — пробурчал он, — я не помню, возможно, вначале я испугался, но ведь мы
Он уставился на нее широко открытыми карими глазами, давая понять, что разговор окончен:
— Это все?
Оливия кивнула, совсем неудовлетворенная его ответом. Он говорил шаблонно, как его учили— капитан всегда прав. Его слова мало помогли ей, но кое — что она уловила для себя.
— Я сама отнесу Кариму еду, — она взяла поднос и вышла из кухни в салон, направляясь к столу, за которым сидел человек, наводящий на всех ужас. Ей предстояла возможность испробовать себя в роли Даниэля Фернандеса, отвечая на его вопросы.
Улыбаясь, девушка аккуратно разложила перед ним большую белую салфетку и поставила на нее поднос. Она делала свою работу, а в ее мыслях вновь возник тот самый день, когда они сели в Коломбо. Она пыталась воссоздать каждую деталь в своей памяти, вспомнить свои ощущения, свой страх, свои слезы, утешения своего капитана, когда она уткнулась в его грудь, пачкая кровью. Она пыталась вспомнить свой страх или, напротив, желание быстрее сесть. Хоть где, не важно, но лишь бы капитан посадил самолет.
Карим указал рукой на пустое место напротив себя и Оливия села, ощущая себя на допросе.
— Итак, Оливия, — начал говорить этот грозный мужчина, — я знаю, что вы сейчас начнете оправдывать своего капитана, или упираться на заключенный договор с нашей авиакомпанией подчиняться любому его приказу. Я все это знаю. Поэтому не буду терять вашего времени и задам один вопрос, который никак не повлияет на мое отношение к тому случаю, — Карим облокотился на спинку кресла. Оливия же напротив, чувствовала, как напряглась каждая мышца в теле. Она не ожидала таких слов. Этот мужчина, как зоркий орел, видел все вокруг, но как орел, он так же внезапно мог накинуться на свою жертву, перерезая горло ногтями. Она боялась даже думать о его новом вопросе.
— Оливия, у вас есть дети?
Это был странный вопрос, и девушка пожала плечами, отрицательно покачав головой:
— Нет.
— Жаль, — он дотронулся до своей бороды, прищурив глаза, — но мать у вас есть?
— Да.
— Хорошо, — кивнул мужчина, кладя руку на подлокотник, — представьте ситуацию, Оливия, что ваша мать летит на рейсе на высоте тридцать шесть тысяч футов, где внезапно начинаются роды у незнакомой женщины. Капитан принимает решение садиться в ближайшем аэропорту. Вроде бы ничего страшного, но есть кое — что пугающее— этот самолет не может произвести посадку на ту полосу. Но капитан уверен в своих силах и настаивает на данной посадке, жалея бедного ребенка или ту женщину, которая истекает кровью. На борту ваша мать, Оливия и еще пятьсот пассажиров и двадцать шесть членов экипажа у которых наверняка тоже есть близкие люди, ждущие их на земле в пункте назначения.