Наши крылья растут вместе
Шрифт:
— Нас ждут, Даниэль, — недовольный голос Марка заставил сделать шаги в обратном направлении. Среди сочувствия и понимания капитан встретился с недовольным взглядом второго пилота. Впереди ждет тяжелое собрание, полный крах карьеры, как удар самолета о землю.
Дверь скрипнула за ними и этот скрип, как скрежет по стеклу металлом, привел Оливию в реальность. Только сейчас она разжала пальцы, смотря на ключи в своей ладони. Ключи от его дома… Сжав их снова, чувствуя боль от острых зубцов, она прижала их к груди. Он оставил их ей в доказательство своих чувств… Она приняла бесценное доказательство, доказывая свои.
— Я отвезу тебя, — шепот Нины на ухо
— Я на машине, — кивнула Оливия, даже не удосужусь посмотреть в сторону своих коллег.
Сейчас ей хотелось быстрее добежать до машины, захлопнуть дверь изнутри и нажать педаль газа. Но это побег от реальности. Бежать всегда проще, чем говорить правду, смотря людям в глаза.
Все еще держа ключи в сжатой ладони возле груди, как талисман на удачу, она обернулась, встречаясь со взглядами людей. За год они стали ее семьей. Все до единого, без исключения. Кто — то стал ближе, кто — то был дальше. Но они все одна команда. За весь год никто из них не позволил усомниться в себе… Кроме нее самой. От этого факта ее зазнобило. Но она готова принять тонны правды о себе из уст этих людей.
— Прежде чем начнете говорить вы, — произнесла она монотонным голосом, — я хочу сказать первая, но не для своего оправдания…Просто сказать, что мы не подвластны трем вещам: рождению, смерти и…. любви. Но я могу точно сказать — любовь рождается на небесах.
Голос дрогнул, больше не было сил говорить. Она лишь смотрела на своих коллег, но не видела их лиц. Все они стали мутным пятном.
— А разве мы ждем оправдания?
Голос Мирем вывел Оливию из транса. Она вновь ощутила на своих плечах руки Нины и сейчас это ощущалось сильнее.
— Любовь не выбирают. Она либо есть, либо ее нет. — Мирем подошла к Оливии и обняла ее, прошептав на ухо. — Скажи, какого это — любить своего капитана?
— Ужасно, — вздохнув, ответила та, — и прекрасно, опасно и волнительно.
Мирем улыбнулась, сильнее прижимая девушку к себе:
— Все будет хорошо. Мы с тобой.
— Оливия… — Прошептала Келси, — вы же не ладили друг с другом… Как это случилось?
Мирем разжала объятия, и девушка почувствовала себя одинокой. Теперь она не чувствовала даже рук Нины:
— Это всего лишь отрицание голоса сердца, мозг не желал слушать его. Это была борьба разума над чувствами. Но сердце нельзя заставить молчать…
Она поняла это, когда развернула записку Мелани в Гамбурге возле бассейна: «Спроси свое сердце». Она впервые задала этот вопрос и получила ответ, который боялась услышать. Разве сердце не шептало ей правду весь год? Оно задыхалось от крика, но Оливия игнорировало это. Так было проще. Ненавидеть Даниэля Фернандеса было проще, чем любить его.
Главная дорога, соединяющая аэропорт и дом Даниэля оказалась свободной, как взлетная полоса для самолета. Хороший разгон для взлета в неизвестность. Его дом тоже оказался пустым. Оливия ходила из угла в угол гостиной, смотря в темноту за окном, но видя лишь свое отражение. Еще никогда этот дом не казался ей таким большим и одиноким. Теперь она понимала Даниэля, для одного человека здесь слишком пусто.
Ее знобило от холода кондиционера, и она открывала окно, вдыхая теплый воздух с залива и закрывала его, ощущая соленую влагу на своем лице. Она дважды готовила эспрессо и выливала его в раковину, вдыхая лишь запах этого напитка. Ничего не помогало спасти ее от мыслей, которые, как вихрь будоражили нервы. Даже пять пропущенных звонков от матери не смогли заставить пересилить
Сейчас хотелось молчать и больше думать, но каждая мысль приводила в тупик. Сейчас ни только Даниэль терял работу. Он твердой хваткой тянул ее за собой.
Она села на диван, слушая шелест листьев пальмы по крыше. Сейчас этот звук не пугал, он стал ей другом на время. Шепот успокаивал, и Оливия наконец расслабилась, откинувшись на спинку дивана и рукой притягивая подушку к себе. Действие адреналина закончилось, на смену ему пришла душевная пустота. Она поглядывала на входную дверь, на темное окно, но фары машины Даниэля не освещали его. На минуту закрыв глаза и заставив себя ни о чем не думать, Оливия нащупала что — то твердое под подушкой — книгу ее отца в твердом зеленом переплете. Ту самую книгу, которую Джина Паркер подарила Даниэлю со словами для Оливии: «Она вернется к тебе». Тогда это выглядело мистикой, сейчас превращалось в пророчество. Даже ее мать видела то, что Оливия старалась спрятать, как можно глубже в себя и не давать этому выход. Любая мать увидит изменения в своем ребенке, даже если они спрятаны ребенком, как умелым мастером иллюзий.
Она листала страницы книги, даже не вникая в написанное. Даже если отец и написал о невыпуске передней стойки шасси, то сейчас это роли не играло. В этой книге не было главного: не было инструкции о любви к своему капитану. Это правило было лишь в единственной авиакомпании, куда Оливия пришла, следуя своей мечте.
Просто листать стало успокоением, как и шелест пальмы возле дома, как медленно ползущие стрелки часов, уносящие с собой время, но не меняющие от этого ничего. Ей казалось, что прошло пол ночи прежде, чем входная дверь открылась и в дом зашел Даниэль. Молча. Его плечи всегда гордо выпрямлены, сейчас поникли. Он снял фуражку и при тусклом свете Оливия заметила усталость на его лице. Нет намека на улыбку, лишь только взгляд полуопущенных ресниц и темные круги под глазами. Она никогда не видела его таким безжизненным… Значит, Марк все-таки сказал…Вся боль от этой мысли, как рука убийцы добралась до нее, заставляя дышать чаще, давая организму новую порцию адреналина. Она резко вскочила с дивана, слишком резко, что бы устоять на ногах и ее качнуло в сторону, но Даниэль подхватил ее раньше, чем она свалилась бы на пол. Пилоты обладают быстрой реакцией, но сейчас хотелось, чтобы он не был пилотом.
Она боялась спросить, молча изучая его лицо, между бровей замечая морщинки.
— Марк не сказал.
От этих слов Оливия обмякла в его руках, закрыв глаза. В голове все плыло от этой новости, сейчас она стала тряпичной куклой, хотелось упасть, но Даниэль усадил ее на диван, садясь рядом:
— Это не значит, что они не узнают, Оливия. Они изъяли из кабины пилотов видеозапись с камер видеонаблюдения и пленку с переговорами с Вышкой. Это всего лишь вопрос времени.
— Даниэль… — Она прошептала его имя, но он перебил ее:
— Тебе нечего волноваться, ты лишь выполняла мой приказ, не по своей воли оставила людей в своем салоне. Наши отношения останутся лишь между нами, им нет доказательств. Надеюсь, тебя вообще не коснется это разбирательство, — он на секунду замолчал, переводя дыхание, — я сделаю для этого все возможное.
Он так решил. Кто — то должен уйти и это будет он, давая мечтам Оливии расти дальше. Он найдет работу в другой авиакомпании и не важно, что придется все начать с начала. Он готов это сделать.