Наши мертвые

Лукьянов Алексей

Захар стоял молча, лишь желваки гуляли.

— Грех отчаиваться, — отец Симеон осенил крестом и братьев, и дом их, и место, на котором стояла мельница. — Новую ещё лучше построите.

— Где мы столько работников наймём?

— А это вам что, пеньки? —

Кирьян ткнул пальцем в сторону покойников. — За лето отстроят, им платить не надобно.

— Только вот что, братия, — строго заметил благочинный, — в усадьбе Ромадиных больше ничего брать не надо. Особливо жернова.

Пока возвращались в Рогали, о многом успели переговорить.

— А вот, скажем, отчего же граф взорвался? — не унимался любопытный Кирьян.

— А всё по той же причине, Кирюша, — объяснял Симеон. — Колонны, что из Жерновов Судьбы вытесаны были, волшебные вроде: на них басурманские боги перемалывали судьбы людские, вот все чаяния-то и сбываются. Всё, чего только пожелаешь. Захотел — и урожай тебе, захотел — дети здоровые, захотел — открытие в области астрономии. Только судьба, брат, это дело такое: сегодня густо, а завтра — пусто. Неминуемо стукнуть должна, если долго везёт. И чем дольше везёт, тем больнее стукает. Вот графа и пристукнуло. Он, понимаешь ли, грозился открыть метеорит, что прямо в нашу губернию прилетит. Тот и прилетел, прямёхонько на Ромадина.

— А Захар с Силой колонны на жернова пустили, — хохотнул Кирюха.

— Смех смехом, а они угадали. А вы что же: покупали у них эти кругляки каменные или так брали?

Кирьян

смутился, поэтому отец Симеон лишь покачал головой и продолжил:

— Вот каждому по такому жёрнову и досталось — свою судьбу перемолоть. И везение-то ваше невеликое, потому и несчастья на вас невеликие обрушивались, никто и не понял ничего. Тут ещё такая штука — судьба хоть и слепа, а видит, что маленьким радостям вы тут как большим радуетесь, а на маленькие неприятности плевать хотели. Вот она вам и копила несчастья впрок, чтобы разом всех свалить.

— И что? — открыл рот Лобанов.

— А то, — Симеон поправил греческую шапку, съехавшую на глаза. — Наши мёртвые нас в беде не оставят, весь мир живых на их плечах стоит, они нас подняли.

— Как это? — насторожился парень.

— А ты подумай. Прадед твой и дед — они для себя ли только жили? А ты — неужто только свой живот беречь будешь и о потомках своих не позаботишься? Все они, усопшие наши, нас помнят. И упасть не дадут. Если всё по чести делать, по вере христианской.

Неожиданно поп рассмеялся.

— Знаешь, брат Кирьян, наложу-ка я на себя епитимью за вчерашнее сквернословие. Ох, и поганые же слова мы с тобой вчера говорили.

— Бздеть — не срать, штаны снимать не надо, — подмигнул Кирюха.

Молодые люди расхохотались, и тарантас побежал быстрее.

В лесу, как в воде, отражалось небо, и казалось, будто деревья стоят голубые.