Наши уже не придут 2

RedDetonator

Естественно, основное внимание артиллерии пришлось на траншеи. На километр квадратный упало около четырёх с половиной тысяч снарядов. На пятьсот меньше, чем в прошлый раз, но тут и линия обороны глубже. Впечатление это произвело неизгладимое — некоторые подразделения мятежников самовольно оставили позиции, что было запечатлено на кадрах аэрофотосъёмки.

Правда, от позиций там осталось мало что, поэтому Аркадию было сложно их винить.

Всего против наступающей Красной Армии выступает не менее девяноста тысяч солдат Корнилова и управляет всем этим именно

он. Генерал Деникин, как говорят перебежчики, в опале — его поставили командовать 6-м казацким кавалерийским корпусом.

«Артиллерия замолкнет через двадцать минут», — напомнил себе Немиров.

Броневики поехали по полю, на минимальной передаче, а за ними, под прикрытием корпусов, пошли стрелки.

Пулемётные точки уничтожались концентрированным огнём, а также оперативной наводкой от Аркадия — он следил за обстановкой с ближайшего холма и докладывал артиллерии о раскрывшихся пулемётах противника.

Радиосвязи остро не хватает. Немиров с нетерпением ждал, когда появятся компактные решения, которые можно будет разместить в каждой бронемашине. Тогда уровень управления подразделениями на поле боя возрастёт до невообразимых высот, что позитивно скажется на результативности.

Броневики въехали на первую линию. Противник ничего не мог поделать с тем, что практически все заграждения будут разрушены артиллерией, но, тем не менее, некоторые машины встали из-за наматывания колючей проволоки на колёса. Неисправность устранимая, но для этого нужно покинуть броневик.

А остановка бронемашины вызывает остановку взвода стрелков, следующего за ней. Поэтому, для штурма укреплений, всегда будут лучше гусеничные решения.

— Мамонтов, валанда и шенкел, — приказал Аркадий.

На этот раз он выбрал «Войну и мир» — брал слова и персонажей из текста, после чего добавлял их в словарь радиокоманд.

Немцы ничего не смогли поделать с его системой оперативных радиопереговоров, ведь под случайными словами может таиться всё, что угодно. Быстро такое не расшифровать, поэтому в качестве одноразового решения вполне годится. Но главное, чего строго придерживался Аркадий — никаких самоповторов. Каждый раз он применяет уникальный и почти бессистемный набор слов.

Пехота, прикрываемая занявшими позиции броневиками, начала захват руин некогда серьёзных укреплений.

В траншеях и так почти никого не осталось, а теперь там только красноармейцы.

«Настолько подавляющее превосходство в артиллерии делает любое мыслимое сопротивление бессмысленным», — подумал Аркадий. — «Тут поможет только радикальное углубление обороны, например, создание оборонительных рубежей на десятки километров вглубь».

Генерал Корнилов, рано или поздно, сделает из произошедшего правильные выводы. Но только рано или поздно?

Впрочем, без противотанковой обороны, способной надёжно остановить наступающую бронетехнику, всё это бесполезно. Нужны специализированные противотанковые пушки, нужна культура их применения — ничего этого ещё нет.

Аркадий, как кадровый офицер-танкист, отлично знал, как правильно организовывать противотанковую

оборону, но необходимости в этом ещё нет. Слишком рано.

Солдаты противника спешно отступают. Точнее, они панически бегут. В немецкую стереотрубу Немиров разглядел, как корниловский офицер, размахивая Наганом, пытается остановить бегство вверенного подразделения, но получает в ответ резкий удар прикладом в лицо. Офицер упал, а солдаты продолжили бегство.

Оборона уже рухнула. Не фактически, а, пока что, в головах вражеских солдат. Впрочем, в данном случае, их мысли материализовались.

Вторая линия сдана без боя, а на третьей стреляло лишь несколько десятков человек, но они были быстро уложены подавляющим огнём из АФ-18–3.

Несмотря на то, что отступление беспорядочно и похоже на дезертирство, каждый убегающий солдат знал, что в поле ему ловить нечего — там его ждут вражеские кавалеристы. Поэтому бежали все в сторону Перми.

Там ещё есть промежуточная линия укреплений, но её можно переехать, почти не заметив.

«Корнилову хватило ума не бросать на нас кавалерию», — подумал Аркадий. — «А австро-венгерское командование кидало… И германское тоже…»

Кто-то на месте Немирова бы опасался, что теперь начнётся партизанская война. Только вот он ничего такого не боялся. Летучие отряды кавалерии найдут любых партизан, (2), а ещё местное население, почему-то, сильно не любит корниловцев и им подобных. Почему так получилось — загадка…

Впрочем, большевиков местные тоже не очень любят, но большевики ещё не успели сделать им большого зла. Но среди крестьян всегда присутствовала иррациональная нелюбовь к представителям власти — власть никогда не делала для них ничего хорошего, всю историю России.

«Но это они нас просто плохо знают», — подумал Аркадий с усмешкой. — «Нас, большевиков, очень легко полюбить. Ха-ха. Нас легко найти, трудно отвязаться и невозможно забыть».

Впереди самая трудная часть — взятие города. Несмотря на то, что Корнилов сильно потерпел в чистом поле, это, само по себе, не означает лёгкое взятие города. Пермь сдавать нельзя, это понимают и Корнилов, и Немиров.

По городу не били артиллерией, не только по причине врождённого гуманизма Немирова, но ещё и потому, что дальности пушек очень сильно не хватало… Это значит, что укрепления стоят целыми, что потребует подведения артиллерии и дополнительных трат снарядов.

Бронепоезд, как только восстановят пути, продвинется ближе к городу, подъедут составы со снарядами, артиллерия подтянется к новым позициям, а затем начнётся вечерний штурм, ночное форсирование Камы, после чего Корнилов будет обречён.

«Хорошо было бы взять его в городе…» — вновь замечтался Аркадий.

Но в прошлый раз они не смогли взять даже Деникина — генерал смылся из города сразу же, как стало ясно, что северная линия обороны прорвана. В этот раз не может быть иначе.

«Ничего, придёт тот день, когда ему просто некуда будет отступать», — подумал Аркадий. — «После Перми ему одна дорога — по Транссибу на восток, до самого Владивостока…»