Наши уже не придут 3

RedDetonator

— Только голову разбивать себе не надо, — попросил его тот. — Если что-то не получается, не справляетесь — пишите или даже звоните. Я соратников не бью, но могу поругать — ничего смертельного. Взамен я требую осознанности. Не стесняйтесь спрашивать и уточнять — нам надо работу сделать, а не вашу квалификацию проверить…

*29 мая 1920 года*

— Нужны какие-то прицельные приспособления, — поморщился Аркадий. — Я чувствую, что у этого миномёта есть потенциал.

— Уже занимаемся, товарищ Немиров, — кивнул Рдултовский. — Идея с дополнительными метательными зарядами для увеличения дальности уже себя успешно подтвердила. И это сразу навело нас на мысль, что нужно что-то для прицельной стрельбы на два-три километра. Также я вижу потенциал дальнейшего усовершенствования мины, с целью увеличения дальности её полёта.

— Не думаю, что нужно особо упорствовать в этом направлении, — произнёс Немиров. — Три километра — это оптимум.

Дальше трёх километров 82-миллиметровый миномёт стрелять не будет, не с нынешними технологиями. А даже с новыми технологиями, выжать удастся максимум четыре километра с небольшим лишком. Точных цифр Аркадий не помнил, но имел стойкое убеждение, что дело обстоит именно так.

— Лучше бы постараться снизить массу изделия, а также поработать над удобством развёртывания, — посоветовал он. — Мне

нравится этот миномёт, но хотелось бы, чтобы его можно было легко установить на подвижную платформу — возможно ли будет разработать специальные крепления?

Он держал в уме немецкие «Ганомаги», оснащённые миномётами и ощутимым количеством артиллерийских мин. Это очень ценно, когда есть возможность оперативно подкатить на ответственный участок пару самоходных миномётов, которые способны изменить очень многое.

Да и РККА в ходе Великой Отечественной тоже применяло суррогатные решения в виде миномётов, установленных на тягачи.

— Можно, наверное, — пожал плечами Рдултовский. — Не понимаю, правда, зачем?

— Надо, — улыбнулся Аркадий.

— Если надо, то мы сделаем, — улыбнулся Владимир Иосифович в ответ.

— Кстати, какова судьба моего технического задания на «Проект № 14/1»? — поинтересовался Аркадий.

— Занимаются наши молодые специалисты — товарищи Юловский и Лангемак, — ответил Рдултовский. — О прогрессе, успехах и неудачах я справлюсь сегодня же — пришлю ответ в письменной форме.

Немирову как-то пришла в голову идея реализации стандартного пиропатрона. Пиропатроны нужны много где, от сухопутных войск, до авиации, поэтому важно разработать их как можно раньше и без промедлений наладить их производство.

Одно потянуло за собой другое, поэтому Аркадию сразу же захотелось строительно-монтажный пистолет, работающий на порохе. Монтажные патроны позволят сделать инструмент автономным, независимым от сжатого воздуха или электричества.

Осознав, какую штуку упускал всё это время, Немиров сразу же начал работу — по памяти описав принципы работы поршневого строительно-монтажного пистолета, он передал техническое задание в Тулу, на оружейный завод, непосредственно в руки Фёдору Васильевичу Токареву.

Теперь Тула ждёт патрон и разрабатывает детали пистолета, не привязанные к калибру.

— И по «Проекту № 14/2» тоже справлюсь, — улыбнулся Рдултовский. — Не переживайте, товарищ Немиров. Ребята буквально горят этими проектами — полезность этих изобретений переоценить очень сложно…

Строительно-монтажный пистолет ускорит некоторые строительные процессы, а также уменьшит требуемое для них количество строителей. Даже если ускорение будет 15–20%, в масштабах грядущих строек это будет значить колоссальную экономию времени…

— Ладно, не буду стоять над душой, — вздохнул Аркадий. — Но если потребуется что-то — сразу же звоните или отправляйте человека. Я выбью всё, что необходимо. Красной Армии нужен этот миномёт. Очень нужен.

Примечания:

1 — Коренизация — и снова в эфире рубрика «Red, ты зачем мне всё это рассказываешь?!» — это политическая и культурная политика Советской власти, направленная на развитие остальных национальностей в СССР, помимо русской. Кто-то пишет, что «политика коренизации была нацелено на сглаживание противоречий между Центром и коренным населением национальных республик», но от этой формулировки сразу веет имперскостью и какой-то тоталитарной направленностью, а самое главное — неполнотой. Неполнота заключается в том, что тут опущена главная цель коренизации… Сейчас объясню. Если выкопать Российскую Империю хотя бы на полштыка, то сразу станет видно, что её не зря называли «тюрьмой народов». Царское правительство проводило жёсткую политику русификации белороссов, малороссов, поляков и всех остальных, так как государственным языком был великоросский, на котором все и должны были говорить, а все остальные, в перспективе, должны были стать великороссами, хотят они того или нет — что было в качестве реакции? Белороссы и малороссы сидели тихо, а вот поляки начали систематически восставать. Сначала они восставали с целью восстановить аж Речь Посполитую, а затем хотя бы Польшу, но всё это неизбежно приводило лишь к кровавому подавлению восстаний, усилению репрессий, а затем и вовсе к «гениальному» плану насильственной русификации Польши. Восстание 1905 года, которое сейчас принято называть революцией в Польше 1905–1907 годов, изначально требовало даже не восстановления независимости Польши, а лишь прекращения политики насильственной русификации, но потом, конечно, аппетиты возросли и полякам захотелось независимости. Так что, когда кто-то вспоминает, а чего это пан Пилсудский вдруг разработал политический проект «прометеизма», заключающийся в том, что Россия, с любым политическим режимом в ней, всегда должна быть ослабленной, желательно, в раздробленном состоянии — то вот чего. «Прометеизмом» это называли потому, что тут метафора — польский орёл должен постоянно выклёвывать печень «Прометею», то бишь, России. Потому что уже тогда всем было понятно, что «Сильная Россия = Слабая Польша». Но вариант «Слабая Россия = Сильная Польша», к несчастью для Польши, не был предусмотрен, по причине Германии и других соседних стран… Впрочем, это я отвлёкся. Главная мысль в том, что Российская империя была именно что империей, поэтому проводила политику ассимиляции покорённых народов, что неизбежно создавало точки напряжения в будто бы несокрушимом корпусе этой державы. К излёту империи даже малороссы и белороссы, читай, украинцы и белорусы, начали ощущать у себя точки бифуркации и национальное самосознание, хотя их, к тому моменту, уже очень давно и долго прессовали русификацией. То есть, когда это происходит насильственно, это, вдруг, почему-то, работает неэффективно (белороссы и малороссы) или не работает вовсе (поляки). Ленин и большевики прекрасно видели всё это безобразие, поэтому у них уже был заготовлен план действий. Была разработана концепция коренизации, которая включала в себя развитие языков этносов на местах, сохранение и продвижение их культуры, назначение этнического руководства на местах в национальных республиках и прочее, прочее, прочее. Тут важно понимать одну вещь. Может, это кому-то будет неприятно слышать, а кому-то, напротив, очень приятно, но русский народ в те времена был гораздо развитие в социокультурном отношении, чем остальные народы бывшей Российской империи. Например, ту же самую Среднюю Азию (которая Туркестан и киргиз-кайсацкие области) царь держал в махровом феодализме, ведь его интересовали там только опиум, шерсть и шёлк, а белороссы и малороссы подвергались неформальному ущемлению, если не владели русским, не говоря уже о поляках. В целом, это тормозило развитие этих народов, поэтому они отставали и были признаны большевиками «отстающими». Средняя Азия отставала в особенности, потому что там реально был феодализм с мракобесием, забиванием женщин камнями и прочими атрибутами мракобесного феодализма. Царю было на это плевать — шпайш машт флоу. И вот, чтобы преодолеть этот разрыв, в 20-е годы была начата политика коренизации. Некоторые члены партии выступали резко против неё, даже пытались её саботировать, так как искренне или неискренне считали, что националистические тенденции, всё же, пересилят и неизбежно развалят молодую

страну на ненавидящие друг друга куски (увы, история показала, что да, развалят, но потом и именно потому, что не довели процесс коренизации до конца). Основная идея коренизации была в том, чтобы поднять все народы бывшей Российской империи до уровня русского народа, во всех отношениях, ведь партнёрство возможно только между равными. Невозможно равноправное партнёрство между выпускником вуза и неграмотным чабаном из глухого кишлака — не думаю, что ты, уважаемый читатель, будешь спорить с этим утверждением. И идея была именно в том, чтобы создать равноправное партнёрство между национальными республиками, чтобы не было ни культурного, ни социального, ни любого иного разрыва и была осознанность. Ленин хотел, чтобы остальные народы прошли путь русского народа, но не за столетия, а за десятилетия — в этом и заключалась идея коренизации. Это был своеобразный курс прививок от кучи «детских болезней», который, увы, не был пройден до конца. Резонов проводить коренизацию у большевиков было выше крыши. Один из немаловажных — если ты не будешь этого делать и, де-факто, продолжишь политику царя, это будет делать кто-то другой. Ярким примером могут послужить басмачи, которые, не проводи большевики коренизацию в Средней Азии, пользовались бы куда большей поддержкой населения. Но коренизация выбила из-под басмачей почву и все эти объёмные британские вливания оказались тщетны — басмачей не поддержали местные, которым очень не хотелось возвращаться в былое мракобесие. А вот если бы большевики вручили в руки британской агентуре оружие в виде национальной карты… Помимо этого, большевики с самого начала топили за самоопределение народов и не могли так резко наступать на горло своей песне — именно это, в комплексе, дало СССР его межнациональное единство. Когда добровольно, это уже совсем не то, что под штыками — мотивация совершенно иная. СССР позиционировал себя как братство народов и коренизация — это зримое доказательство того, что он им и был. Потом, в предвоенные годы, политику коренизации резко свернули и это было ключевой ошибкой советского руководства. Проводись она хотя бы до 70-х годов, СССР был бы совершенно другим. Союзные республики нельзя было бы купить дешёвым национализмом, которым начали пичкать население на излёте Союза — это было бы невозможно, так как у граждан национальных республик был бы совершенно иной уровень национального самосознания и не было одной штуки, которая всё резко усугубила. Штука эта — национальная политика СССР с конца 30-х до самого 1991 года. На коренизацию тогда забили большой пролетарский болт, всё начали делать на русском языке, что, сразу скажу, не хорошо и не плохо, но это была та самая «национальная карта», которой воспользовались переродившиеся национальные элиты. В учебниках бывших союзных стран сейчас нередко можно увидеть, дескать, «насаждали русский язык, убивали национальную культуру, голодомор, турьма наротов, ко-ко-ко». А это обычная националистическая риторика, нацеленная на то, чтобы нидайбох не попробовали снова СССР, а то ведь там было так плохо, что вот сейчас прямо самый ништяк, несмотря на слишком часто встречающиеся несостыковки… Короче говоря, эта националистическая риторика очень удобно наложилась на то, что видели люди в национальных республиках — подавляющее большинство школ на русском, документооборот на русском, на ведущих должностях русские: дальше ты сам всё понимаешь, уважаемый читатель. Только вот всем этим голосистым пришлось отчаянно замалчивать тот факт, что практически вся их национальная культура — это то, что скрупулёзно сохраняли и отчаянно продвигали в 20-е и 30-е годы, а сами они нихрена за прошедшие десятилетия не создали и создать не могли, потому что они здесь не за этим. Нет, говорят-то они о богоизбранности своих народов, об уникальной судьбе и так далее, но по факту ничего для развития национальной культуры не делается — нигде. Ни в Средней Азии, ни на Украине, ни в Беларуси, ни в России. Нигде. Везде фикция и обман. И даже факт проведения такой политики они тоже замалчивают — в учебниках бывших советских республик об этом ни слова, впрочем, как и в российских. Нельзя такое детям, а то они же, нидайбох, начнут задавать неудобные вопросы. Мы не можем знать, к чему бы привело полноценное доведение политики коренизации до логического конца, но предполагать можем. И я предполагаю, что все мы, жители СНГ, выиграли бы от этого. Теперь я считаю важным рассказать тебе, глубоко уважаемый мною читатель, о своих взглядах на национальный вопрос. Я — интернационалист, я слишком взрослый, чтобы меня можно было увлечь национализмом (от которого, как известно, один маленький шажок до…), поэтому смотрю я на национальный вопрос вполне однозначно. Пролетарии, как выяснилось, везде одинаковые и я сейчас даже не об СНГ, а о мире в целом. У тебя, уважаемый читатель, если у тебя нет собственного завода и штата наёмных рабочих, гораздо больше общего с таким же как ты работягой из Штатов, Германии, Франции и даже Японии, но почти ничего общего с географически более близким барыгой, который говорит тебе о ваших общих «национальных интересах». Но пролетариев, как показала история, вполне можно увлечь очень гнилыми идеями, ради которых они будут готовы класть свои и чужие жизни — это я о Третьем Рейхе. Эта история учит нас, что грамотно поставленная пропаганда может обратить рабочих конкретного народа против остальных, причём сделать это настолько качественно, что эта гидра теперь всегда будет с нами. Поэтому не надо увлекаться этой ерундой — она ничего тебе не даёт и, в перспективе, губительна. Нет никаких национальных интересов, а есть очень давний непрерывный процесс, в ходе которого работяг с оттяжечкой жарят во все щели. Вот это по-настоящему важно. Я даже не рассчитываю, что ты поймёшь меня сейчас, и даже не надеюсь, что ты не воспримешь мои слова как нападки на твою национальную гордость и прочее. Но придёт время, когда ты меня поймёшь.

Глава шестая

Проект «Полезность»

*1 июня 1920 года*

— … из-за жары, поэтому даже не знаю, товарищ майор… — продолжил механик.

— Машины должны ехать, — произнёс Георгий.

— Только к вечеру — раньше не получится, товарищ майор, — покачал головой механик. — Лишней воды нет.

Жуков огляделся.

Вокруг проклятая полупустыня, воздух горячий, обжигающий, воды практически нет, а ещё и машины стоят.

— Но у меня график наступления… — произнёс Жуков.

— Поехать-то, мы поедем, товарищ майор, — вздохнул механик, старшина Степан Лукинов. — Только недалеко. И радиаторы полопаются. Тогда мы потом вообще никуда больше не поедем. Надо ждать, товарищ майор.

А у Жукова задание — освободить Урумчи от непонятных личностей, которые то ли бывшие корниловцы, то ли местные…

Информации с востока поступает слишком мало, поэтому нужно прояснять всё лично.

Две дивизии НОАК уже расквартированы на западе Синьцзяна — снабжение их осуществляется через Среднюю Азию, автотранспортом и конными подводами.

А Жуков решил, что надо идти вперёд с одним механизированным полком, но теперь ясно, что надо возвращаться, так как за пару дней это расстояние не проехать.

Скорее всего, придётся минимизировать количество грузовиков и броневиков, и двигаться пешком.

Урумчи на самом юго-западе провинции, а между этим городом и северо-западом, откуда сюда проникли дивизии НОАК, находится пустыня.

«Снабжение — тяжкая проблема», — подумал Георгий. — «Мы даже не знаем, кто наш противник, а лезем двумя дивизиями…»