Наши уже не придут 3
Шрифт:
Его лапшу назвали «трёхцентовой», а всего год назад она называлась «пятицентовой». Понижение цены на два цента было вызвано тем, что появились конкуренты, пытающиеся потеснить его лапшу в низшем сегменте. И Курчевский решительно прикончил их — покупатели ищут, где подешевле…
Открываются новые цеха на Восточном побережье, в Конкорде и Джексонвилле, чтобы сэкономить на логистике, поэтому осталось лишь несколько лет, прежде чем лапша Курчевского появится на прилавках каждого магазина в США.
«Люди всегда будут хотеть есть…» — подумал
Принесли его стейк, а также круассан француза.
— Бон апети, — улыбнулся Курчевский.
— Приятоу апети-та, — пожелал ему Жюссеран на русском.
*26 июля 1921 года*
— Когда мы сможем вернуться? — спросила Роза, повернув голову ко Льву.
Они стояли в конце последнего вагона поезда, едущего в Чехословакию. Лев прижимал к себе Розу, и они вместе смотрели на то, как удаляется от них Германия.
— Не знаю, — ответил Троцкий. — Мы не знаем, чем завершится противостояние французов и националистов, поэтому возможно, что мы вернёмся гораздо раньше, чем думаем…
Весь запад Германии пылает огнём — фрайкоры консолидировались вокруг Веймарского правительства, которое узнало, что коммунисты начали исход из страны, из-за чего начало проявлять нездоровую активность.
Ненависть к французам, которых ненавидят за несправедливые условия мирного договора, ну и за то, что «это же проклятые лягушатники», объединила все до этого разобщённые банды фрайкоровцев, поэтому под Дортмундом начались настоящие боевые действия.
Со всей Германии стягиваются вооружённые отряды, спонсируемые промышленниками и неравнодушными, поэтому всем не до коммунистов.
А коммунисты грузят свои семьи и близких на поезда, идущие в Чехословакию, которая согласилась пропустить всех желающих на территорию Советской Польши.
Троцкому известно о минимум тридцати девяти тысячах коммунистов и им сочувствующих, которые собрали свои вещи и поехали прочь из Германии, с обещанием когда-нибудь вернуться…
Все понимают, что вне зависимости от того, кто именно победит в новом конфликте, коммунистов будут беспощадно вырезать. Французы или фрайкоровцы это будут — так или иначе, но коммунистическому движению в Германии придёт конец.
Лучшим вариантом будет просто уйти в Советскую Россию, которая согласна принять хоть сотни тысяч беженцев. Ленин телеграфировал, что в Нижнем Поволжье уже всё готово, поэтому немецкие коммунисты могут рассчитывать на новый дом, в практически родной среде — в Поволжье уже живёт триста двадцать тысяч этнических немцев, которые будут рады встретить германских беженцев с хлебом и солью.
А тем, кто не желает селиться в Поволжье, будет предоставлено место в Восточной Пруссии, которую скоро превратят в толи Советскую Пруссию, то ли сразу в Советскую Германию…
Там, пока что, неспокойно, но какую-то часть беженцев местная администрация принять готова.
Беженцы уходят не в никуда — это было для Льва
Членов Коммунистической Партии Германии, выкованной в горниле войны, согласны включить в состав ВКП (б), на правах рядовых членов.
«Поражение в Германии тяжело, но не смертельно», — попытался взбодрить себя Лев. — «Народная Армия почти победила, и ей не хватило лишь чуть-чуть. Но мы восстановим армию и вернёмся, чтобы победить…»
Глава шестнадцатая
Люди, умеющие решать проблемы
*30 июля 1921 года*
— Говорят, что Троцкий приготовил длинную речь в честь своего возвращения, — произнёс Сталин. — Как ты думаешь, какие последствия могут быть от его возвращения в Россию?
— Совершенно разные, — пожал плечами Аркадий. — Он же теперь, выходит, герой войны… Слышал истории о том, что он вступал в перестрелки с фрайкоровцами, был несколько раз ранен, лично штурмовал здания — это всё как-то характеризует его.
— Решительный воин Революции, — слабо улыбнулся Сталин. — Возможно, отправлять его туда было ошибкой.
— Возможно, — вздохнул Немиров. — Но какая разница? Хотя бы на некоторое время он перестал баламутить партию…
В дверь кабинета постучали.
— Да? — громко спросил Сталин.
— Собрание СНК через пятнадцать минут, — сообщил секретарь.
— Пора закругляться, — встал Иосиф Виссарионович из-за письменного стола. — У тебя, кстати, приёмные часы через это же время.
— Эх, помню… — вздохнул также вставший Немиров. — Что ж, тогда до встречи.
— До встречи, Аркадий Петрович, — кивнул ему Сталин.
Немиров покинул его кабинет и направился к своему. А прямо в коридоре увидел свою «основную аудиторию». Ходоки уже были тут как тут…
— Здравствуйте, товарищи! — приветствовал он их. — Приём начнётся через десять минут, мой секретарь начнёт вызывать вас в порядке очерёдности.
— Здравствуй, благодетель наш! — заулыбался представительного вида дед, судя по виду, из крестьян.
— И тебе здоровья крепкого, товарищ генерал-майор.
— Здравствуй, Аркадий Петрович!
Немиров вошёл в приёмную.
— Запускай по одному, — предупредил он секретаря. — И вызвони Темирбулатова с Наумовым — чувствую, будет для них работа…
Ильмир Махмудович Темирбулатов — татарин, выпускник Казанского военного училища, причём из нового выпуска. Закончил учёбу он в прошлом году, получил звание лейтенанта, и даже успел немного повоевать в Польше, но потом был переведён в штаб, а оттуда его закинули в Смольный, сразу после запроса Немирова. Это не целенаправленный выбор конкретного человека — Аркадию просто были нужны смышлёные офицеры для выполнения некоторых поручений.