Наши уже не придут
Шрифт:
Себя он нашёл только во вражеской траншее, избивающим мёртвого немца навершием шашки.
Вокруг царил хаос ближнего боя — немцев очень много, но и русских не меньше.
Массовая схватка происходила перед траншеями, в траншеях и за траншеями.
Рядом с Аркадием упал пулемётчик с Мадсеном. Пуля раскроила ему череп, напрочь выворотив затылок.
Немиров вырвал пулемёт из ещё не успевших остыть рук, проверил затвор, после чего начал стрелять.
Запёкшаяся кровь неприятно стягивала кожу на лице, а руки были липки от холодного
Длинной очередью уничтожив появившихся у борта траншеи немцев, Аркадий опустился на колено и вытащил из патронташа покойника новый магазин.
Быстрая перезарядка и снова стрельба по прибывающим противникам.
Мадсен тяжёл, почти в два раза тяжелее ПКМ, но сейчас это было неважно.
Немцев становилось всё меньше, а затем настал тот момент, который почувствовал нутром каждый участник этой битвы. Момент, когда чья-то воля преломилась.
Оставшиеся противники бросились в бегство. В спины им летели пули и вопли счастливых людей. Все, кто выжил, прочувствовали это. Счастье выжить и счастье победить.
Аркадий, ёжащийся от утреннего холода, наблюдал за тем, как кавалерия гордо шествует по уже сооружённой сапёрами гати, чтобы отправиться в тылы противника, исполнять своё предназначение.
Рядом с ним кто-то сел.
— Курить будешь, Аркадий Петрович? — раздался вопрос полковника Алексеева.
— Не буду, ваше высокоблагородие, — ответил он.
Взятые боем траншеи были залиты кровью, своей и чужой. Трупы уже стащили в одно место, разделив солдат, своих и чужих.
Холодное осеннее утро никак не показывало, что ночью здесь творилось лютое смертоубийство. Осеннее солнце скупо одаривало людей скупым холодным светом, кропил мелкий дождик, а вокруг сновали солдаты, выполняющие хозяйственные работы.
На промежуточной полосе рылись братские могилы, чтобы похоронить тысячи тел, пока они не начали гнить.
Привезли мешки с негашёной известью — будут пересыпать ими тела, чтобы позаботиться о санитарии и ускорить разложение плоти.
— Ты своё обещание сдержал, — вновь нарушил тишину полковник.
— Сдержал, ваше высокоблагородие, — кивнул Аркадий, смотрящий в одну точку.
— Я буду подавать эту операцию, как и раньше — наша совместная идея и разработка, — сообщил ему Николай Николаевич. — Это уже безусловный успех. А если ещё и кавалерия себя покажет, можно рассчитывать на значительные изменения на всём фронте. Это мы сделали, Аркаша.
— Сделали, ваше высокоблагородие, — вновь кивнул Немиров.
Он уже переживал что-то подобное — «отходняк» после адреналинового всплеска. Нужно просто поспать.
— Пришло сообщение из штаба — Государь удивлён и впечатлён, — продолжил полковник. — Поступило негласное обещание — быть мне генерал-майором. Понимаешь?
— Понимаю, ваше высокоблагородие, — равнодушным тоном ответил Аркадий.
— И тебя я не забуду, — сказал полковник. —
Немиров кивнул.
— И иди, поспи, а то на тебе лица нет, — произнёс Николай Николаевич, вставая с немецкого ящика из-под патронов.
Глава двадцать третья
9-й ударный
— Выпьем?! — поднял генерал-майор рюмку. — Ну, за Отечество и царя!
Все присутствующие офицеры выпили. Аркадий в том числе — тут уже никак не уклониться.
Капитана ему дали, а вот со Святым Георгием IV-й степени прокатили — царь не подписал. Вместо этого он послал ему благодарственное письмо, в котором восторгался его мужеством и изобретательностью.
«Сословные ограничения…» — подумал Аркадий, поморщившийся от горького вкуса водки.
Понюхав маринованный огурец, он поставил рюмку на стол.
А вот новоиспечённому генерал-майору Алексееву дали Святого Георгия III-й степени, по ходатайству генерала от инфантерии Рузского.
Встреча эта происходила по причине возвращения генерал-майора из Петрограда — там его и наградили, и в звании повысили.
Да, кавалерийское наступление захлебнулось, но зато удалось создать серьёзную оппозицию немецким армиям в Курляндии. Даже был начат отвод вражеских войск, но как только стало ясно, что русским ничего не светит, немцы прекратили перемещение войск и вернулись на исходные позиции.
Тем не менее, прорыв и наступление можно назвать значимыми, ведь немцы начали вести себя осторожнее. На фронте затишье, а это значит лишь то, что они усваивают полученный опыт и вырабатывают новые решения.
Посты наблюдения докладывают, что немцы начали активную перестройку траншей — вероятно, сочли успех русских уязвимостью своей системы фортификации.
А Аркадий, ознакомленный с процентом потерь ударного батальона, считал, что это был эффект неожиданности, а не какая-то существующая уязвимость. В ходе штурма было потеряно 43% личного состава — несмотря на то, что первую траншею они взяли очень быстро и почти без потерь.
Солдат в траншеях слишком много, а эшелонирование только усугубляет ситуацию. Как стало окончательно очевидно почти всем офицерам 1-й армии, главная проблема — это не первая линия траншей. Главная проблема — линии следом за ней.
Стрелковые цепи просто не способны обеспечить надлежащий натиск после преодоления первой линии. Более того, их боевой порядок может разрушиться ещё до подхода к первой линии.
Полковник Алексеев как-то сказал, что Аркадий обесценивает стрелковые цепи. Ведь стрелковые цепи — это не просто «мясная волна», а строгий боевой порядок, в котором есть специализированные подразделения, идущие в заранее продуманной последовательности, но…