Наши уже не придут
Шрифт:
— Откуда? — спросила Марфа.
— Уже есть парочка придумок, — усмехнулся Аркадий. — Нормально заживём. А если вдруг ничего не получится, то у тебя всегда будет десять рублей серебром, которые я отдам тебе прямо сейчас, на которые ты сможешь вернуться в село и устроиться тут заново.
— То есть, я точно смогу вернуться, если ты опростоволосишься? — переспросила вдова.
— Я прямо так и сказал, — кивнул Аркадий. — Держи монету — будь богаче соседа…
Он вытащил из тайника свёрток
— Спрячь понадёжнее, чтобы не спёрли, — посоветовал он. — Лучше вшей куда-нибудь в одежду.
— Это как? — не поняла она.
— Одежду же носишь? — усмехнулся он. — Нашей в ней кармашки, с подкладом, а в них положи монеты. И зашей. Когда надо будет — распорешь и вытащишь. Зато можно будет носить деньги без опаски. Украсть можно только вместе с одеждой, но это знать надо. Да и на твою одежду, без обид, никто не позарится.
Марфа впала в задумчивость.
— Десять рублей — это достаточные деньги, чтобы спокойно прожить тут хоть месяц, — продолжил Аркадий. — А за месяц можно многое сделать.
Вдова продолжила размышлять.
— А что я буду делать в городе? — спросила она.
— Можно устроиться на приработку — сиделкой там, может, горничной к кому-нибудь, — пожал плечами Аркадий. — А можно просто дома сидеть — когда у меня получится наладить дело, ты сможешь себе это позволить.
Она нужна ему, чтобы получить доступ в город. Староста дал принципиальное согласие и нужно просто сходить к нему за видом на жительство.
Срок действия вида на жительство — полгода, а потом надо будет вернуться в Фёдоровку.
За избой следить Аркадий попросил Ванечкина, который мало того, что неплохо устроился в селе, так ещё и умудрился взять в жёны молодую вдову с ребёнком. Следить он будет до их возвращения через полгода.
Осталось только убедить Марфу…
— Как это — «просто дома сидеть»? — не поняла она.
— Ну, как городские, — пожал плечами Аркадий. — На рынок ходить, еду покупать, шитьём заниматься в своё удовольствие. Может, если хорошо дело пойдёт, магазин откроем — торговать будешь.
Идея сидеть дома и ничего не делать требовала обдумывания, поэтому Марфа снова задумалась.
— А дело надёжное? — спросила она после минуты раздумий.
— Вообще-то, да, надёжное, — кивнул Аркадий. — Я не собираюсь с голой задницей в город рваться — у меня есть план.
План у него, действительно, был. Но его следовало детализировать на местности.
Астрахань встретила их моросящим дождём.
Снег сошёл полностью, но дороги были размякшие, поэтому пару раз им пришлось помогать вознице, Тимофею Васильевичу Иванову, вытаскивать телегу из особо заковыристых луж.
Но вот они на месте.
Они ехали вдоль
Пригород был полностью деревянным, но избы и дома тут были не чета фёдоровкинским. Тут у большинства домов каменные фундаменты, но встречаются и ветхие избы на земле — таких меньшинство. Сразу понятно, что в городе уровень жизни кратно выше, чем даже в преуспевавшем, до недавнего времени, селе.
Тимофей Васильевич, пожилой крестьянин, имеющий частые контакты с городом, посоветовал им остановиться в одной ночлежке, которую держит его бывший односельчанин. Там цена для простого крестьянина приемлема, ну и кормят недорого.
Сам возница поехал на рынок, передавать оговорённый между старостой и каким-то торговцем товар, а Аркадий с Марфой спешились и пошли искать Вторую Бакалдинскую улицу, где и располагалась эта ночлежка.
К северу от них находится канал имени Варвация, отделяющий приличные места, располагающиеся на острове, от неприличных, располагающихся на материковой части города.
Аркадий видел на улицах лица кавказской внешности, что лишь подтвердило сведения о том, что ночлежка находится в Армянской слободе.
Нужная ночлежка обнаружилась во дворах, между ветхими избами.
Кажущаяся депрессивность района была, судя по всему, ложной — по пути сюда Аркадий видел несколько десятков строящихся домов.
— Здравствуй, — вошёл он в ночлежку. — Меня Алексеем зовут.
Грузный мужик в городской одежде встал со стула и прищурился, чтобы лучше рассмотреть его.
— Чего хотел, малец? — спросил он.
— Комнату снять хочу, — ответил Аркадий.
— Отдельную комнату? — уточнил мужик. — Десять копеек — ночь.
Аркадий вытащил из кармана нужную сумму и передал её владельцу.
Рассказывать, что они земляки и всё такое, он не стал — незачем.
Ещё первая половина дня, они выехали на рассвете, поэтому есть много времени до заката, чтобы походить по городу и по рынку.
Денег-то у них, по городским меркам, почти нет, а нужна городская одежда, чтобы чуть меньше выделяться, ну и кое-что, чтобы начать реализацию одного из способов сравнительно честного отъёма денег у городского населения…
— Сиди здесь, — сказал Аркадий Марфе, когда они сложили свои очень скромные вещи в комнате. — Вернусь с едой и одеждой.
Он направился в Большие Исады, крупнейший рынок Астрахани, чтобы выбрать готовую одежду себе и Марфе, пусть даже поношенную или вообще с покойников — главное, чтобы выглядело прилично.
На рынке воняло рыбой, икрой, хлебом, дублёной кожей и человеческим потом. Нос Аркадия впал от этого амбре в прострацию и отказывался регистрировать что-либо ещё, но спустя пару минут притерпелся.