Нашла себе блондина!
Шрифт:
Танька, я такой голодный.
В кафе «Таллин» свободных мест не было.
– Черт бы побрал этих эстонцев, с утра пораньше сидят в кафе, – проворчал он. – Мало того что мест нет, так еще и очередь. Попробуем сунуться в кафе «Москва».
Это кафе находилось в двух шагах, но и там мест не было. Никита пошептался о чем-то со швейцаром, и он пропустил нас на второй этаж. К счастью, едва мы поднялись, я заметила, что освобождается столик, и мы поспешили его занять.
Нам принесли сосиски с картофельным салатом, это было необыкновенно вкусно, а потом кофе с разными
Я вообще-то не люблю кофе, а тут…
– Это из-за сливок, – объяснил Никита, – здесь особенные сливки. Вообще молочные продукты в Эстонии – мечта.
Меня мучило только одно, как его называть? На «ты» у меня не получалось, а на «вы», после того что между нами было, как-то глупо… И я старалась помалкивать, тем более что он любил поговорить, только, спросила его о доме, где мы встречали Новый год.
– Это дом отца Марет, он был министром, но уже давно умер. Сама Марет очень известная художница, полуэстонка, мать у нее русская. А муж тоже полукровка, он писатель, кстати, хороший, его здесь не очень печатают, больше за границей, хотя он пишет в основном о природе, никакой политики. Странно, конечно… А Матвей его младший брат. Потрясающе талантливый математик. Я их всех давно знаю и уже не раз встречал с ними Новый год… А впрочем, ну их всех к черту. Еще булочку хочешь? Нет? Тогда пошли, Таллин ждет!
Мы вышли из кафе. Он на минутку задумался, куда идти:
– Начнем, пожалуй, с Ратушной площади!
Когда мы туда пришли – это было совсем близко, – я вдруг воскликнула:
– Ой, я это видела!
– В кино? Наверняка и не раз!
– И еще по телевизору, когда погоду передают!
– Ах черт, нет фотоаппарата! – огорчился Никита. – Поснимать бы тебя тут на память! Ну ничего, я попрошу у Матвея, у него есть!
Мы гуляли по улицам, он много рассказывал об истории Таллина. С Вышгорода показал мне море.
У меня слегка кружилась голова, когда мы стояли у парапета, но он обнял меня за плечи, и я поняла, что голова идет кругом не от высоты, а от счастья. Потом мы спустились в какой-то подвальчик, пили там горячее красное вино. От этого вина я вдруг протрезвела, как это ни странно звучит.
– Никита Алексеевич, мне…
– Это еще что такое? Какой я тебе теперь Никита Алексеевич? Чтоб я больше этого не слышал. Так что ты хотела сказать?
– Что у меня сессия на носу, мне, наверное, надо в Москву…
– Послезавтра поедешь, а я еще задержусь на неделю, – вздохнул он. – Надо довести все до конца, а в Москве уже браться за свое. Надеюсь, теперь работа пойдет… Меня тогда, в снегу, вдруг осенило… очень плодотворная мысль… И все благодаря тебе, моя девочка! А что касается сессии, я вот хотел тебя спросить: ты твердо уверена, что хочешь быть геологом?
Что я могла ему ответить? В этот момент я была твердо уверена только в одном – в своей любви к нему, а на все остальное мне было наплевать, и на геологию в том числе.
Глава 5
ВСЕ ВРЕТ ВАША КОФЕЙНАЯ ГУЩА!
Когда я открывала ключом свою дверь, в квартире надрывался телефон. Я швырнула
– Ой, приехала! С Новым годом, с новым счастьем!
Как там насчет счастья?
– Полный порядок!
– Трахнулась?
– Райка! – засмеялась я.
– О, судя по смеху, трахнулась, и притом клево, да?
Рассказывай!
– Еще чего!
– Да не про койку, а вообще! Что, как? Таллин хоть посмотрела или из койки не вылезала?
– Вылезала, посмотрела и даже тебе сувенирчик привезла.
– Ой, правда? Спасибо! А какой?
– Вкусненький!
– Да? Как интересно! Ты когда приехала?
– Вот только что. Еще в пальто стою!
– Слушай, я сейчас к тебе подвалю, охота поглядеть на свежевыпеченную женщину, ты хоть осознала, подруга, что ты теперь женщина?
– Нет, Райка, я вообще еще ничего не осознала.
– Ладно, я помогу! Сейчас приеду; заодно отдам тебе твой чирик. Жди!
Она примчалась буквально минут через двадцать.
– О! У нас наблюдается большая любовь! Танька, ты до того похорошела, смерть комарам и мухам! А твой дяденька небось совсем с катушек соскочил. Жениться не предлагал?
– Нет.
– А ты бы за него пошла?
– Господи, Райка, о чем ты говоришь! У него дочка такая, как я!
– Ну и что? Делов-то! Он небось богатенький, со связями, да?
– Не знаю я. И вообще, отстань, лучше расскажи, как Новый год?
– Да ничего, нормально, два парня из-за меня подрались! Я когда спела им «Я институтка, я дочь камергера», они прямо спятили! Не зря говорят, что у меня здорово сексуальный голос! Владик, сволочь такая, меня даже не поздравил! Умотал в свой Оренбург, и с концами… Ну и ладно, другого найдем, еще получше! Между прочим, Танька, мне один дядечка сказал, что оперетта в наше время уже не хиляет, и если я пойду на эстраду, у меня может быть большое будущее! Мол, внешность у меня, и голос, и фигура созданы для эстрады… Как думаешь?
– Ну, вообще-то я в этом не очень понимаю… Но внешность, и голос, и фигура – это все и вправду есть…
– Между прочим, Танька, где мой сувенир вкусненький?
– Ой, я и забыла совсем! Сейчас найду!
– Зажилить небось хотела! Ой, Танька, это что?
Конфетки! Класс! Танька, а у тебя фоток нет таллинских?
– Будут, Никита снимал.
– Никита? Его зовут Никита? Случайно не Михалков?
– Случайно не Михалков!
– Слушай, а сколько ему лет?
– Сорок три.
– Мама родная, совсем старик!
– Старик! Никакой он не старик! Он такой красивый, Райка…
– И в койке, видать, не промах, уж больно ты светишься! Слушай, а он тебе чего-нибудь подарил?
– Подарил!
– Покажь!
Она долго охала и восторгалась темно-зеленым свитером ручной вязки, купленным за бешеные деньги в художественном салоне, несмотря на мои протесты, и красивым серебряным браслетом с бирюзой.
– Танька, класс! За этого мужичка надо держаться!
Ты, подруга, должна все сделать, чтобы он на тебе женился! У него квартира большая?