Насильно мил (не) буду
Шрифт:
Никогда не сужу людей по внешности, только по поведению. Как раз по поведению он-то меня абсолютно не привлекает.
Он любит довлеть, я это сразу поняла, легко выходит из себя, может быть агрессивным. У меня стойкая аллергия на такой тип людей. Они могут быть опасны, а я себе не враг.
Нет, нет и еще раз нет. Такой мужчина не для меня.
Вот Дима да, Дима мне подходит. Спокойный, надежный, относится ко мне с уважением. И, будь я замужем за кем-то другим, точно не стал бы лезть с поцелуями. Хорошие отношения ценнее всего.
Надеюсь,
А все-таки губы у него волшебные. Жаль, поцелуй никогда не повторится. Я положу его в копилочку особенных воспоминаний и буду иногда им наслаждаться.
От переизбытка непрошеных эмоций, зайдя домой, даже не сразу замечаю дивного запаха запеченной в духовке курицы. Курица по-царски – фирменное блюдо Димы, ее аромат я узнаю сразу. Одно из особых угощений, которые мой муж готовит по праздникам.
Рот мгновенно наполняется слюной, ведь сегодня почти не обедала. Громко сглатываю, предвкушая угощение.
Я-то не очень умею готовить вкусности. Посредственная хозяйка, как говорит Дима. Праздничные блюда не получаются. Простой суп или тушеное мясо мне еще по силам, но что-то сложнее никак не выходит: то пересолю, то переперчу, то добавлю не те приправы. Даже если четко следую рецепту, все равно итог моих трудов или гниет в холодильнике или сразу идет в мусорку.
Вот Дима – повар от бога, это да.
Периодически балует меня чем-то вкусным. И кстати, очень любит готовить курицу по-царски перед тем, как пригласить меня в свою спальню.
Ешки-матрешки…
Неужели сегодня тот самый день?
Обычно я с пониманием откликаюсь на желание Димы разделить со мной постель. Но сегодня как-то совсем не хочется. Не после того, что пережила всего три дня назад, пусть мужу об этом и не сказала.
Низ живота резко сводит, но совсем не так, как в машине у Захара. Не в приятном смысле.
– Привет, Ясмина. – Дима встречает меня в коридоре. – Голодная? Пойдем, я приготовил для тебя кое-что особенное.
Я мою руки и сажусь за стол, где меня ждут салат и картошка по-деревенски, а вскоре на белой скатерти появляется и злосчастная курица. Мне ее уже совсем не хочется, хотя еще недавно я была голодна.
Дима отрезает ножку, кладет ее мне на тарелку, накладывает салат и гарнир.
– Думаю, сегодня можно открыть бутылочку белого, как считаешь, Ясмина? – Он смотрит на меня игриво.
Хо-хо, Дима определенно настроился провести эту ночь со мной.
Машу головой:
– Я недавно выпила обезболивающее, нога болит, лучше не надо.
Улыбка мгновенно слетает с его губ.
– Ладно, – кивает.
Садится напротив и начинает есть.
Мы ужинаем за маленьким уютным столом на кухне. Дима заполняет тишину вечера беседой, и я благодарна ему за эту видимость счастливой семейной жизни, хотя внутри дрожу от противоречивых чувств. Хочется сбежать отсюда подальше, в то же время понимаю, что такие спокойные вечера – ценность, которая доступна совсем не многим. И муж у меня заботливый.
Потом
Спешу улизнуть из кухни до того, как последует то самое предложение. Но не успеваю.
Дима хватает меня за руку, подносит пальцы к губам и преданно смотрит в глаза.
– Солнышко, пойдем в кроватку? – В такие моменты он всегда говорит со мной как с ребенком.
– Я… э… – Мне жутко неудобно ему отказывать, чувствую себя неблагодарной дрянью, но все же шепчу: – Дим, я плохо себя чувствую. Давай, когда нога заживет…
Слышу, как он громко вздыхает, и мне становится еще гаже.
– Я настроился. – Муж смотрит на меня почти жалобно.
Представляю нас в постели и понимаю – сегодня совсем не хочу.
– Дим, давай позже? Пожалуйста…
Его лицо резко серьезнеет. Он выпускает мою руку и кивком головы указывает на дверь.
Снова спешу улизнуть и снова не успеваю.
– Ясмина, стой, – командует он, когда уже почти выхожу из кухни.
Он подходит ко мне близко-близко. Вжимаюсь спиной в дверной косяк, чтобы избежать телесного соприкосновения, но оно все равно происходит. Дима прижимается ко мне, наклоняется к губам и целует.
Наш поцелуй не нежен. Это скорее печать, поставленная на мои губы его губами.
Дима прижимается ко мне чересчур сильно, а потом вдруг сует в рот язык. Чувствую привкус вишневого компота, который он пил за ужином.
Все действие длится недолго – от силы секунд двадцать. Но мне кажется, час-полтора, не меньше. Когда Дима отстраняется, шумно выдыхаю.
– Правда плохо себя чувствуешь? – спрашивает хрипло.
Усиленно киваю, все еще ощущая во рту привкус его языка, и нервно сглатываю.
– Тогда пораньше ложись. Я схожу поиграть в шахматы к Филиппычу, ладно? Вернусь не поздно.
Филиппыч – это наш сосед и бессменный компаньон Димы по игре в шахматы. Годами друг друга обыгрывают, и не надоедает.
– Конечно, – киваю, радуясь, что он у меня такой понимающий. – Я пока посмотрю телевизор, дождусь тебя…
– Иди спать, Ясмина, – отрезает он и уходит.
Глава 9. Лютая ненависть
– Ненавидь меня, – шипит отец, сложив на груди руки. – Мне твоя любовь не нужна. Ненавидь меня и бойся! Страх, он гораздо живучее, чем любовь, и более действенен.
Я сижу на кровати, застеленной жестким, колючим покрывалом, и ежусь. Деревянные стены крохотной лесной лачуги давят, будто сжимаются.
Секунда, и я уже не взрослая я…
Мне снова двенадцать, я опять со всех сторон круглая девочка с почти наголо остриженными волосами. Смотрю на свои пухлые руки, выпирающий животик и объемные ноги, которые еле влезли в поношенные спортивные штаны. Не верю, что я снова здесь, будто никуда не исчезала.