Насильно твоя

Устинова Мария

— Потише, — усмехнулся тот, но руку отпустил. — Это свободная женщина… Или напомни, как ты на ней женился?

Эмиль сделал вид, что не расслышал. Он встал и обмыл себя над раковиной, стараясь не замочить повязки на боку и руке. Я заметила, что в зеркало он наблюдает за Андреем, словно за опасным врагом.

Андрей подмигнул мне. И я вдруг поняла, что он прав: тот, кто держал нас в браке — мертв. Я была свободна. Могла уйти. Уехать. Сделать абсолютно все!

И не могла в это поверить — чувства были в растерянности.

Я так привыкла к постоянному давлению, страху, привыкла к клетке, что нужно было время осознать освобождение.

— Не твое собачье дело, как я женился, — наконец ответил Эмиль.

Он застегнул новую рубашку, с каждой секундой меняясь на глазах. Жесты стали уверенными, движения не скованные. Эмиль рассматривал себя — рассечения, гематомы. Без эмоций, словно ему все равно. Я начала понимать, как он смог так долго вытерпеть пытки. Просто Эмиль вот такой, ему никого не жалко: ни других, ни себя. Если у него есть цель, он не остановится ни перед чем.

Он провел пальцами по колючему подбородку. У блондинов щетина не бросается в глаза, но Эмилю не нравилось. Слишком не ухоженно и напоминает о трудных временах.

Он умылся, пригладил волосы. И пока мыл руки — смотрел в зеркало, словно оценивал себя. Примерял на себя новую роль — хозяина города, и ему нравилось. Взгляд твердый, губы презрительно сжаты. Ради этого он готов на все.

— Идем, Дина, — сказал он. — Отвезу тебя домой.

Такой знакомый голос… Кажется, он все еще считал меня своей женой. Эмиль протянул руку и ладонь, зависшая передо мной, не дрожала.

Помедлив, я ее приняла.

Глава 75

Я была свободна, но не знала, как распорядиться своей свободой.

Того, кто держал меня в аду, больше нет.

Не считая моего мужа, конечно.

Мы поднимались по лестнице, уставшие и опустошенные. Когда меня забрали с набережной — был день, но когда я вновь оказалась на улице, ночь была в разгаре. Воздух дышал свежей весной, после подвала — настоящее удовольствие.

К тому моменту, как мы добрались домой, остатки адреналина окончательно схлынули. Эмиль был под обезболивающим, но сильно устал. Он так давно без отдыха и сна. Я и вовсе чувствовала себя разбитой.

Эмиль отпер дверь, и мы вошли в квартиру. Темно, тихо. На глянцевом потолке плясали огни Ворошиловского. Как всегда.

Я включила торшер и уставилась на разбросанную по полу кухни утварь. Перед глазами возникла картинка: Захар бьет меня, я падаю, сметая все стола. Затем следующая: Эмиль медленно удавливает его цепью.

Я вернула турку на стол, присела на корточки и трясущимися руками начала подбирать вещи. Света мало, на кухне был приятный полумрак.

— Дина… — Эмиль опустился рядом, вынул из пальцев это барахло.

На висках выступил пот, глаза измученные, но он держался. Из-за пояса торчала массивная рукоятка пистолета, которым его шантажировали. От

взгляда — такого родного, и незнакомого одновременно, меня замутило. Это все нервы. Я жила с человеком год, полюбила его больше себя, но при этом он так и остался для меня незнакомцем.

Что будет дальше? Какой станет моя жизнь — я не спрашиваю «наша». Мне бы хоть в себе разобраться.

Эмиль молчал, гладя руку кончиками пальцев.

Наверное, он тоже ко мне привязался. Не знаю, что это за хрень между нами случилось, но это точно не то, чего я ожидала.

— Ты голоден? — помедлив, спросила я. Молчание убивало.

Не знаю, должна ли я об этом заботиться, привычка была сильнее меня.

— Буду благодарен, если сваришь кофе.

Кофе. Конечно. Я хотела встать, но Эмиль не пустил. Рассматривал меня, а в груди разливались привычные, сосущие ощущения: тоска, боль… Это не правильно — любить и страдать. Вместо счастья помнить о крови, боли, унижениях и пытках. А в зеркале видеть истерзанное тело и ад в глазах, из которого только начала выкарабкиваться.

Это навсегда со мной? Вот если бы кто-то подсказал, как спастись… Но в этом мире каждый сам мостит себе дорогу.

Эмиль поднес ко рту пальцы, чувственно поцеловал. Было приятно, не стану скрывать. Но это вызвало тоску по прошлому — о нашей первой встрече. Эмиль был первым мужчиной, кто целовал мне руки.

Иногда, по пролитому молоку люди плачут годами. Особенно, женщины.

— Эмиль, если бы я сразу призналась, что меня подослали… — прошептала я. — Это изменило бы что-нибудь?

— Забудь.

— Скажи… Меня это мучит.

— Выше голову, — он улыбнулся, тронул подбородок, пытаясь подбодрить. — Если бы ты сказала, что знаешь о деньгах и наших схемах, я был бы обязан допросить тебя, а затем убрать, как свидетеля. Но не знаю, как бы я поступил… Хорошо, что ты не поставила меня перед этим выбором. Все закончилось. Мы живы. Не вороши прошлое.

— Расскажи мне все, — хрипловато попросила я.

Эмиль тяжело вздохнул, глядя в сторону. Конечно, ты ведь такой — ничем не делишься. За тобой, как за каменной стеной.

— Эмиль…

— Ты все знаешь, Дина, — ответил он.

— Неправда, — ровно возразила я. — Расскажи про Глеба.

Я вспомнила, как Лазарь предлагал мне «плевые» деньги.

Теперь я знаю, что больших и легких денег не бывает. За них всегда платят и если не ты — то другой. Воздушно-розовые представления Дины о жизни разбились об реальность. Мне до сих пор больно, что я доверилась этому ублюдку.

— Глеб хотел меня подставить, — сказал Эмиль. — И забрать деньги.

Я неловко встала и занялась делом — мужу надо было сварить кофе. Пока я перемалывала горсть крепко-ароматных зерен, Эмиль стоял рядом, почти касаясь меня, и рассказывал о произошедшем. Если бы не содержание разговора, мы были бы похожи на обычную семью…