Насквозь

Строганова Таша

Конечно, Рома не сомневался, что Белоусов сможет за себя постоять, но он вряд ли до этого имел дело с шефами из Франции.

Всё утро в кабинете было подозрительно тихо. Никаких тебе визитёров. Даже жутковато. Как в той поговорке про то, что, если ваш ребёнок слишком долго сидит в тишине, пора бить тревогу.

Ближе к одиннадцати часам, когда решил насущные вопросы, Бессонов не выдержал.

Он ворвался в кухню размашистым шагом и замер, оглядывая всех. Никакого кровопролития замечено не было. Люсьен увлечённо мешал какой-то соус,

поучая при этом поварёнка, Тимошу, кажется. Абрамов руководил десертным столом, раздавая указания двум подмастерьям. Остальные тоже были при деле.

Наконец Рома увидел Ваню.

Тот стоял, чуть ссутулившись и хмурясь. В руках у него Бессонов заметил маленький ножик, которым парень ковырял картофелину. Смотрел он при этом на несчастный клубень с таким хищным выражением лица, будто представлял на его месте что-то другое.

Явно что-то другое.

Облегчение от того, что никто пока не пострадал, быстро прошло, стоило заметить вздутые вены на лбу Белоусова. Казалось, ещё минута, и он бросится с этим самым ножиком уже не на картофель.

– Привет, – Рома подкрался почти бесшумно. По крайней мере, Ваня вздрогнул и недовольно посмотрел на него. Маленький волчонок.

– Добрый день, Роман Владимирович, – голос злой, уставший. А ещё и обед не настал.

– Пойдём-ка, покурим, – предложил Рома, чувствуя, что парню просто необходим небольшой перерыв.

Ваня на мгновение засомневался, зыркнул на Люсьена, потом на свою миску с чищенными овощами и наконец принял решение. Снял перчатки и потопал к чёрному выходу.

У Ромы, будто у собаки Павлова, по щелчку зажигалки Белоусова потяжелело в паху. Он отвел глаза, чтобы не пялиться так откровенно. Но самым смешным было то, что Ваня не делал чего-то специально.

Этот парень явно вообще не отдавал себе отчёта в том, насколько он сексуален. Особенно когда вот так сжимает в ломких, длинных пальцах тонкую сигарету.

Рома чуть слышно перевёл дыхание и откашлялся.

– Как первый день?

– Ты спас своего шефа от смерти, – Ваня затянулся с видимым удовольствием. Он явно кайфовал от самого процесса. Бессонов заметил это ещё в первый раз.

– Ты ведь не думал, что работать в таком месте будет легко, – Рома усмехнулся и спрятал руки в карманах. Потому что те почти зудели от желания коснуться острых, будто из камня вырезанных скул Вани.

– Я, может, и не мажор какой, – Ваня недобро сощурился, явно задетый, вот же, блин, минное поле, – но разницу понимаю между этим местом и той халупой, где я раньше работал.

Рома молчал, внимательно разглядывая его. Чувствуя, что Белоусов хочет сказать ещё что-то.

– Я только одного понять не могу, – Ваня сплюнул на землю, но даже этот, довольно неприятный жест, не вызвал у Ромы отвращения. Вот же он встрял. – На кой хер я тебе сдался, Роман Владимирович? А?

– В плане? – Бессонов приподнял брови, чувствуя, как начинают гореть щёки. Ещё он не краснел перед каким-то пацаном. Рома тут же взял

себя в руки.

– Я сильно сомневаюсь, что даже Коля с Серым, которые тут на подхвате и которым не доверяют ничего, кроме омлета, – Ваня снова шумно затянулся, всё ещё щурясь, – заканчивали шарагу, как я. Они ведь, наверняка, все с каким-нибудь крутым образованием. Думаешь, я не секу?

– Хочешь сказать, ты не справишься? – Рома пожал плечами, внутренне напрягаясь. На самом деле, он понимал, что Иван прав. И что с его стороны было чистой воды безрассудством брать, можно сказать, пацана с улицы в свой ресторан. Но не признаваться же Ване, что Бессоновым тогда управлял только член. Ну, возможно, и немного простого человеческого участия.

– В душе не ебу, – Ваня бросил окурок в урну и расправил в руках белую шапочку, которую снял, как только вышел на улицу. – Я только хочу сказать, что если ты, Роман Владимирович, решил поиграть в благородного принца и сделать из меня Золушку, чтобы потом пристроить мне в одно место свою туфельку, то ты крупно просчитался. Я не пидор, понял?

Да, слова Вани звучали чётко и не вызывали желания спорить. Но что-то в его взгляде говорило Бессонову о том, что парень скорее пытается убедить самого себя. Как и тогда, в первый раз.

– Я на твой зад не покушаюсь, – фыркнул Рома. – Уже, кажется, выяснили.

– Хочется верить, – Ваня снова нахмурился. Непонятно было теперь, что творилось в его голове. – Ладно, пойду я. Мне до обеда много ещё сделать надо.

– Если будет нужна помощь, говори, – сказал Бессонов уже ему в спину.

Ваня просто показал ему средний палец, не оборачиваясь.

Вот так и будь добрым самаритянином. Рома усмехнулся. Впрочем, он и не ждал, что Белоусов прибежит жаловаться.

***

Обед – понятие растяжимое. И Ваня не знал, когда точно Абрамов или Люсьен явятся проверять его работу.

Поэтому стремился сделать всё как можно быстрее.

Поначалу получалось откровенное дерьмо. Повинуясь порыву, Иван чуть не выбросил первую пару картофелин. Но взял себя в руки и сдержался. В конце концов, он учится, это первое. И он, блядь, не виноват, что Бессонову пришло в голову сунуть его в помощники к французскому шефу.

Поэтому, если что, все шишки главному. С Ваньки взятки гладки.

Немного расслабившись и приноровившись, Белоусов стал замечать, что дело пошло лучше. Он бы не признался даже самому себе, но после перекура, который устроил ему Роман, работать стало легче.

Вроде бы и поговорили ни о чём. Всё какие-то неясные намёки, недосказанности. А как-то это отвлекло, что ли.

– Эй, ты, человек, – Люсьен вырос, будто из-под стола. Его усы трепетали от напряжения и негодования.

– У меня имя есть, – Ваня отложил нож, он как раз успел всё закончить, и пристально уставился на Девора. Тот, видимо, не ожидал подобной наглости.