Наслаждение и боль
Шрифт:
Аманда не знала.
— Я выполняю все предписания. Ты же видишь, я измеряю температуру, составляю графики, принимаю «кломид».
Аманда говорила себе, что Грэм зол не на нее, он зол на ситуацию. И все же она чувствовала, что он обвиняет ее, ее тело. Она подождала минуту, сдерживая слезы, и сказала:
— Мне тяжело, Грэм. Тяжело эмоционально, потому что мои надежды рухнули. Тяжело физически, потому что из-за «кломида» у меня болит грудь и раздувается живот. Не говори мне, что во время беременности я чувствовала бы то же самое.
Сейчас она испытывала тот же страх, что и тогда, когда в последний раз лежала в клинике. Она теряет Грэма. Жизнь разводит их в разные стороны.
— Считается, что дети — плод любви. Считается, что их зачинают в уединении спальни. Но то, что мы делаем, иначе как надругательством не назовешь. Самая драгоценная часть нашей жизни превратилась в кошмар из-за предписаний врачей, таблеток, графиков и замеров времени. А при этом половина моих подопечных девочек-подростков оказываются беременными. — Аманда разрыдалась.
— В этом-то и заключается ирония судьбы. Согрешили один разок, и — бах! — у них ребенок. А мы стараемся четыре года.
Аманда считала такое положение дел несправедливым, даже жестоким. Думая о том, что у всех, кроме нее, есть дети, она сказала:
— Гретхен беременна.
Сначала ей показалось, что Грэм не расслышал. Потом, через минуту, он ошарашенно посмотрел на нее:
— Гретхен? Вдова Бена?
— Я только что видела ее в саду. Она беременна.
Грэм недоверчиво покосился на нее:
— Ты ошибаешься. Ведь Бен давно мертв.
Аманда вытерла слезы со щек.
— Отцами детей не всегда бывают мужья.
Не желая продолжать разговор, не желая смотреть, как все глубже разверзается пропасть между нею и Грэмом, Аманда зашагала по аллее.
— Ты позвонила доктору? — донесся до нее голос Грэма.
— Завтра.
— Сделаем еще одну попытку?
— Не знаю, — ответила она, не замедляя шаг.
— Куда ты? — крикнул он, на это раз с раздражением.
— К соседям, — крикнула она в ответ. — Спрошу Расса о Гретхен. Днем он обычно бывает дома. Если у нее завелся кто-то, Расс будет знать.
Аманда пересекла газон и углубилась в сосновую рощу, отделявшую дом Ланге от их с Грэмом дома. Запах сырой земли и хвои подействовал на нее успокаивающе, и, нажимая кнопку звонка, она уже держала себя в руках.
— Я бы вышел к тебе, — крикнул Расс Ланге из глубины дома, — но этот соус нужно мешать.
Расс, высокий, долговязый парень со взъерошенными каштановыми волосами, стоял у плиты. Он был босиком, в шортах и футболке, поверх которых надел фартук. Он любил повторять, что ходить босиком — это самое приятное в жизни мужа, ведущего домашнее хозяйство.
Расс был журналистом. Главным источником его дохода были обзоры книг, но истинное наслаждение он получал, ведя еженедельную колонку о воспитании детей. Его жена Джорджия возглавляла собственную
— Чудесно пахнет, — заметила она.
— Это телятина в вине. Но так как есть ее будут ребятишки, вина совсем немного. — Помешивая соус, он послал Аманде вопросительную улыбку: — Как дела?
— Бывало и лучше. — Она подошла к нему и заглянула в кастрюлю. — Мне нужна твоя помощь. Мы с Грэмом поспорили. Я говорю, что Гретхен беременна, а он говорит, что нет. А ты что скажешь?
Аманда могла бы поклясться, что Расс покраснел. Затем поняла: это потому, что он стоит у плиты.
— Беременна? — переспросил он. — Надо же! А я ничего не знаю.
— Ты разве не заметил ее живота?
Расс покраснел еще сильнее. На этот раз жар от плиты был ни при чем.
— Нет. Я ничего не заметил. Как это могло случиться?
При других обстоятельствах Аманда рассмеялась бы.
— Полагаю, обычным путем. Я сказала Грэму, что ты заметил бы, если бы кто-то к ней приходил.
— Мог и не заметить. — Расс усердно помешивал соус. — Я целый день сижу за компьютером. — Он пожевал губами, о чем-то размышляя.
— В чем дело?
— Я подумал о Бене, — ответил он. — Он был бы счастлив стать отцом в его возрасте.
— Боюсь, дети Бена не были бы счастливы, — сказала Аманда. — Им стоило больших трудов принять Гретхен.
Она направилась к дверям, внезапно пожалев о том, что оставила Грэма одного — ему тоже несладко.
— Я мог бы заглянуть к Гретхен и спросить ее, — предложил Расс. — Я давно с ней не разговаривал. Зимой видишься с соседями не так часто, как летом. Вдобавок я редко выхожу из дома — работаю, приглядываю за детьми, а когда нас навещает моя жена, ухаживаю за ней. — Зазвонил телефон. — В самом деле, было бы интересно, если бы Гретхен забеременела.
Аманда покинула Расса со смешанными чувствами, но не успела она спуститься с крыльца, как тот высунулся в дверь:
— Звонил Грэм. Тебе звонили по срочному делу.
Кивнув, она поспешила к дому, едва не столкнувшись с Карен Коттер — та несла накрытую фольгой тарелку.
Карен, среднего роста шатенка, редко прибегала к косметике и убирала волосы под обруч. Впервые увидев ее, Аманда подумала, что недостаток привлекательности у Карен с лихвой восполняется энергией. Карен принимала самое активное участие в жизни школы: помогала учителям младших классов заниматься с отстающими детьми, устраивала благотворительные распродажи и председательствовала в родительском комитете. При всех этих нагрузках и четырех детях в возрасте от шести до пятнадцати лет она трудилась не меньше других женщин. В последнее время, однако, она казалась усталой и расстроенной.