Наследие 2
Шрифт:
Однако большое количество лигов и обилие находящейся в их распоряжении боевой техники сделало невозможным их уничтожение. Некий паритет, эдакое вооруженное до зубов игнорирование друг друга, у нас наступило семьдесят пять лет назад. Твоему деду, а позже и мне, не пришлось сталкиваться с ГХК, хотя иногда мы посылали туда разведчиков в обстановке строжайшей секретности. Ни один из отрядов так ни разу и не вернулся. И если анализировать твой рассказ и рапорты людей Ершова, даже сейчас, несмотря на вырождение, в той горе проживает не меньше тринадцати-пятнадцати тысяч лигов. Из них порядка шести-семи сотен — это агрессивные особи, готовые к ведению боя. По информации из секретных архивов, в распоряжении танкового батальона на момент бунта имелось чуть более тридцати танков и приблизительно столько же единиц иной техники. Даже если
— Ты думаешь, лиги соберут силы и атакуют Центр? — Леонид мгновенно вспомнил весь ужас пережитого и вновь почувствовал страх.
— Вряд ли, — покачал головой генерал. — Их вожаки понимают, что на такое у них нет сил, иначе танки лигов давно были бы здесь. Туда они нас не пустят, но и сами сюда не сунутся. Меня волнуют последствия твоего глупейшего поступка! Электорат требует наказания виновных в огромных человеческих жертвах, в особенности среди молодежи. Президент задает вопрос, кто будет отвечать за резкое понижение активности археологических рейдов и, в особенности, кто оплатит увеличение расхода органики на рационы, если нам всё-таки придется доукомплектовывать Службу Безопасности. А наши друзья из хозяйственного отдела, воспользовавшись ситуацией, нашептывают твоему будущему тестю о тебе очень нехорошие вещи. Если так продолжится и дальше, нашим планам о получении контроля над Службой Безопасности будет не суждено сбыться.
— Это была её идея! — спохватился Леонид. — Савицкая ввела меня в заблуждение относительно степени опасности этого рейда! Она, как руководитель археологической партии, неоднократно настаивала на смене места раскопок! У меня есть свидетели, которые это подтвердят!
— А даже если бы их не было, — хмуро возразил отец, — они бы всё равно нашлись. Это не проблема. Проблема в том, что решение вы в конечном итоге приняли совместно. Рейд не может отказаться от выданного Археологическим отделом предписания на основании решения только научного или только военного руководителя. И всем прекрасно об этом известно. Если б вы оба сами не были молодежью до двадцати шести, ситуацию иначе, как катастрофической, назвать было нельзя. А так у нас есть шанс, но позиция конкурентов сильно все портит. Они требуют назначить тебя командующим рейдом в Новосибирский ЦСГР.
— Куда?! — Леонид похолодел от ужаса. — В Новосибирский?!! Там же все погибли от эпидемии! Мы же посылали туда самолет, он не вернулся! Там даже воздух отравлен! Это верная смерть, они хотят меня убить!
— Они хотят избавиться от политического конкурента, — уточнил генерал. — Мне через третьих лиц дали понять, что, если мы откажемся от претензий на руку дочери начальника Службы Безопасности, они отзовут своё предложение и даже задействуют подконтрольные им ресурсы для обеления твоего имени перед разгневанным электоратом.
— Что же мне делать? — растерянно произнес Леонид, глядя на отца. — Как поступить?
— Решай, — пожал плечами тот. — Ты же теперь самостоятельно принимаешь решения. Можешь посоветоваться с Савицкой. Она специалист по рейдам в неизведанную местность.
— Папа! — губы Леонида задрожали. — Я всё понял, я больше тебя не подведу! Клянусь! Посоветуй, что мне делать? Я не знаю, как поступить! Умереть от эпидемии я не хочу, но добровольно отказываться от своего будущего тоже глупо! Что делать?
— Я рад, что ты умеешь учиться хотя бы на своих ошибках, — заключил генерал. — В особенности меня радует тот факт, что ты, наконец-то, осознал, что имеет настоящую ценность: глобальная перспектива на всю жизнь или сиюминутный подвиг, за которым вполне может последовать всеобщее забвение. Итак, план у меня есть. Ты готов расстаться с детской идеалистической чушью?
— Да! — выпалил Леонид. — Я тысячу раз пожалел о проявленной недальновидности! Сделаю всё, как ты скажешь, только объясни подробно, больше не хочу совершать ошибок!
— Отлично, — подытожил отец. — В таком случае, завтра ты пишешь рапорт на имя начальника Службы Безопасности с просьбой назначить тебя в состав рейда в Новосибирский ЦСГР.
— Рапорт? — опешил Леонид. — В
— Абсолютно, — генерал многозначительно покачал головой. — В рапорте ты укажешь, что согласен на любую должность, вплоть до рядового участника рейда. Также отметишь, что глубоко сожалеешь о трагедии, произошедшей с твоим рейдом в ГХК, но, учитывая, что у тебя не было доступа к секретной информации, раскопки в Железногорске выглядели весьма перспективными, а ты в первую очередь заботился о благосостоянии Центра. Поэтому ты хочешь быть в составе рейда в Новосибирский Центр, так как имеются все шансы найти там нетронутые хранилища пищевого НЗ. Консервированное продовольствие Центров имеет срок хранения тридцать лет, а с момента гибели Новосибирского прошло всего четырнадцать. В случае успеха выгода может быть огромна, ведь пищевая органика — это самое дорогое, что существует в мире. Всё, этого достаточно. Остальное я беру на себя. Тебя назначат командующим рейдом, рисковать тебе не придется.
— А если не назначат командующим? — испугался Леонид. — Вдруг меня пошлют в самый эпицентр эпидемии?
— Назначат, — успокоил его отец. — Гарантирую. Из правящих семей никто не захочет шутить со своей жизнью, а оттеснить остальных не составит труда. Теперь, когда у нас появился исправный вертолет, да ещё и дальнерейсовый, рейд в Новосибирский не послать глупо. Планирование рейда будет поручено, разумеется, отделу планирования. Дальше мы разработаем операцию так, как это нужно нам. Как я тебя учил? Нужно уметь извлекать пользу из любой ситуации, даже самой провальной! И мы её извлечем. Если найдешь органику, пищу или ещё что-нибудь — вернешься героем. А найти там, теоретически, можно много чего. Новосибирский ЦСГР был самым мощным в плане наукоемких технологий. Тем более, что эпидемия уничтожила его за двое или трое суток, и что бы там ни творилось в те дни, все материальные ценности погибнуть не могли. Но даже если ты ничего не найдешь, героем вернешься всё равно. Потому что не побоялся отправиться в смертельно опасное место и рисковал жизнью ради нашего Центра, его жителей, Наследия и так далее, точно так же, как рисковал жизнью в наивной и благородной попытке добыть ресурсы для Центра в ГХК.
— Не поверят, — Леонид с досадой скривился. — Этот инвазивный дегенерат со своими дебилами расскажет всем, что не геройствовал, а все идеи принадлежали Савицкой. И два её археолога всё подтвердят.
— Не подтвердят, — многообещающе кивнул генерал. — Я сделал им такое предложение, от которого они не смогли отказаться. Ибо такие перспективы не снились им даже во сне. Как только они завершат курс санаторно-психологической реабилитации, их душевное равновесие восстановится после ужасающей бойни. И они поведают людям о том, как всё происходило на самом деле, и общественность узнает, что если бы не ты, то не было бы у нас ни новых танков, ни вертолета, ни выживших в кровопролитных боях при ГХК. И твой Ершов не сможет их опровергнуть. Потому что он отправится с тобой в Новосибирский Центр. Со всеми своими дебилами и Савицкой, в качестве полевого врача.
— Но они же не станут мне подчиняться! — воскликнул Леонид. — Я там снова буду король без королевства! Всем начнет руководить Ершов!
— Именно так всё и будет, — подтвердил отец. — А теперь слушай меня очень и очень внимательно.
Борт вертолета, 300 километров от руин Новосибирска, 21 августа 2268 года, 13.53 по времени Сибирского Союза.
Вертолет шел в двух тысячах метров над землей, и Виолетта, устроившись в кресле у иллюминатора, разглядывала плывущий внизу пейзаж. В первую минуту после отрыва от поверхности аэродрома ей было настолько страшно, что она едва не выпрыгнула из вертолета обратно. Остановил её только вид стремительно увеличивающейся пропасти под фюзеляжем, даже приближаться к краю которой оказалось ещё страшнее. Виолетта забилась в кресло, туго пристегнувшись страховочными ремнями, и часа полтора сидела с закрытыми глазами, вздрагивая от ужаса при каждой встряске вертолета. Винтокрылую машину трясло нещадно и каждую секунду, двигатели рокотали оглушительно, словно готовые вот-вот взорваться, и мысли о том, что в случае аварии они рухнут с безумной высоты, вызывали животный ужас. Она бессчетное количество раз прокляла тот миг, когда согласилась занять должность полевого врача в этом диком рейде.