Наследие 2
Шрифт:
На Виолетту нацепили баллонную пару, подключили подачу кислорода, и она закрыла регулятор аварийного запаса. Внешнего запаса должно хватить на двенадцать часов, и до тех пор аварийная емкость не понадобится. Пока бойцы штурмового взвода надевали баллонные пары, чертыхаясь и жалуясь Шаро Предрекшей на неповоротливость и неважную боеспособность, приобретаемую ими вместе с защитой от вируса, Виолетта нашла медицинский короб и распаковала своё оборудование. Относительно небольшой металлический саквояж с контрольными химическими индикаторами вкупе со здоровенными баллонами за спиной оказался не только тяжелой, но ещё и очень неудобной ношей, и она не сразу справилась с развертыванием этой полевой мини-лаборатории из походного состояния в рабочее.
— Что слышно, док? — Ершов подошел к ней и посмотрел на обилие склянок и бутыльков, стиснутых уплотнителями в гнездах разложенного саквояжа. — Зачем тут все обмотано тряпками? Чтобы не разбилось?
— Да, вы правы, — она поднесла к лицевому щитку пробирку и легонько потрясла, перемешивая содержимое. — Когда-то в гнездах были специальные уплотнители, наверное, поролон или что-то ещё. Но до наших времен такие изыски не дошли. Хорошо ещё, что саквояж до сих пор раскладывается! Вот только замок постоянно заедает…
В этот момент жидкость реагента внутри пробирки изменила цвет с нейтрального на розовый, и Виолетта нахмурилась.
— Странно, — она перевела взгляд на вторую склянку. — Индикатор розовый! Согласно инструкции эпидемиологического отдела, он должен быть красным. Вероятно, в данные закралась неточность. Ведь их передавали из Новосибирского ЦСГР по спутниковой связи, в самый разгар эпидемии. Не мудрено.
— И что это означает, док? — поинтересовался инвазивный лейтенант. — Мы работаем дальше?
— Это означает, что данная местность заражена. — Виолетта заткнула пробирки пробками и составила их в соответствующие гнезда саквояжа. — Проба воздуха реакции не дала. Это указывает на то, что возбудитель эпидемии находится в пыли и верхнем слое грунта. Возможно, в воде, но водные резервы вне Центра нам неинтересны. Но определить, удержит ли дыхательный фильтр данный возбудитель, в полевых условиях невозможно. Так что мы очень вовремя надели эти баллоны! Теперь можно идти дальше, следующие пробы имеет смысл брать уже внутри Центра.
— Всем понятно? — Ершов обернулся к засевшим за баррикадами бойцам. — Ногами не топать, с земли ничего не есть, продовольственными картриджами в пыль не тыкать, из луж воду не пить! Бармалей, накладной заряд на ворота! Будем заходить.
Один из штурмовиков подбежал к наглухо закрытым воротам, преграждающим вход за опутанную колючей проволокой трехметровую стену второй оборонительной линии ГЭС, и коротким шлепком прилепил к петлям пару зарядов. Боец воткнул в заряды детонаторы и побежал назад, разматывая за собой катушку с проводом. Спустя несколько секунд он уже крутил рукоять подрывной машинки, вырабатывая инициирующий электрический заряд. Бармалей кивнул Ершову, и тот махнул рукой. Штурмовик утопил кнопку, сверкнули вспышки, и через толстые стенки гермошлема глухо донесся звук взрыва. Дверной створ отпрыгнул от ворот на пару шагов и рухнул наземь, поднимая облако зараженной смертельным веществом пыли, сквозь которую внутрь открывшегося прохода уже спешили вооруженные силуэты с неуклюжими баллонами за спиной.
Укрепрайон заняли быстро, и десятка полтора штурмовиков во главе с Ершовым спустились в помещения ГЭС. Остальные затащили внутрь оставшиеся короба с запасными баллонными парами и перегородили разбитые ворота всяким хламом. Ершов вернулся через полчаса и подозвал к себе Виолетту с Малевичем.
— Везде пусто, — сообщил он. — Нет ни трупов, ни следов перестрелки. За четырнадцать лет дождей и снега пулеметы внешних огневых точек проржавели насквозь, но патроны в лентах рассмотреть можно. Из них не стреляли. Внутри ГЭС в одном месте много чего разворочено, был сильный взрыв, но произошло это гораздо позже, все двери были заперты снаружи. Скорее всего, это от износа вышел из строя гидроагрегат, или ещё что, вот и рвануло. Пожара не было, и один гидроагрегат до сих
— Вирус убивает и лигов, — заявила Виолетта. — Другого объяснения быть не может. Вероятнее всего, зона заражения распространяется довольно далеко вокруг Центра, и потому в эти места никто не ходит.
— То есть здесь безопасно, да? — уточнил Малевич. — Тогда мы можем оставить тут запас кислорода и техников, чтобы не тащить с собой лишний груз. А сами пойдем в Центр. Как я понимаю, им ничто не угрожает? И нам выгодно: чем больше людей возьмем с собой, тем быстрее закончим разведку!
— Оставайся, — безразлично хмыкнул Ершов. — Тут есть надежное помещение, там можно забазироваться. Часов через десять мы вернемся, когда баллоны надо будет менять. Думаю, за это время успеем всё сделать. Если тут четырнадцать лет никого не было, и так понятно, что там, внутри, — он кивнул в сторону Новосибирского Центра. — Долго возиться не придется.
— Я иду с вами! — решительно заявил Малевич, чем вновь удивил Виолетту. — Двух техников вполне достаточно, чтобы проспать в надежном месте десять часов, лёжа на баллонах с кислородом!
— А они тебя с нами отпустят? — прищурился инвазивный. — Тебе ж без охраны нельзя!
— От кого меня охранять в пустом Центре? — отмахнулся Малевич. — А так хоть буду знать, как действовала экспедиция, которую я возглавлял!
Запасные баллонные пары перетащили в одно из помещений ГЭС, оставили с ними «техников» и выдвинулись к погибшему Центру. Едва отряд покинул укрепрайон, Ершов выслал вперед группу бойцов. В ответ на удивленный вопрос Виолетты, зачем это нужно, ведь в этом районе никого нет уже четырнадцать лет, инвазивный лейтенант хмуро буркнул что-то невразумительное, мол, так положено и вообще, на Шаро надейся, но о себе заботься сам. Подобная позиция серьезно попахивала паранойей, но Виолетта не стала спорить. Два с лишним десятка лет службы в штурмовом взводе, да ещё со статусом инвазивного, способны на любого наложить отпечаток.
— Ерш — Наждаку! — в эфире почти не было шумов, новенькие скафандры имели полный заряд аккумуляторных батарей, и встроенные радиостанции выдавали максимальную мощность.
— На связи! — Ершов шел недалеко от Виолетты в основной части отряда, но как она ни старалась идти рядом, он все время разрывал дистанцию до нескольких шагов. Сначала она решила, что подобным образом он давал понять, что не хочет разговаривать, и это несколько выбило её из колеи. Все-таки ведя разговор, она чувствовала бы себя посреди зараженной смертельным вирусом местности более уверенно. Однако вскоре стало понятно, что причина его поведения совершенно иная. Присмотревшись к остальным, Виолетта отметила, что все бойцы держат дистанцию между собой, даже Малевич, любезно вызвавшийся нести её саквояж. Вероятно, это вошло у штурмовиков в привычку за долгие годы опасной службы.
— Ерш, тут везде пусто, — сообщили в эфире, — как в укрепрайоне. Позиции покинули без боя, следов перестрелки нет. В капонирах песок из сухой грязи по колено. Орудия и минометы сожрала ржавчина, теперь это хлам. Нашли ящик минометных мин в пластиковой упаковке, на вид вроде новенькие, в смысле, вроде сохранились. Больше ничего.
— Давайте к центральному шлюзу, — приказал Ершов. — Там встретимся. Надо добраться до пульта ручного управления. Как принял меня?
— Принято, Ерш, — ответила рация, и эфир вновь затих.