Наследие Аркона
Шрифт:
— Сават — это такая обувь портовых грузчиков, — пояснил Всеслав. — Борьба же «саватэ» — это смесь из приемов уличной драки и действительного кунг-фу, которое проникало тем или иным путем в Европу из колоний еще в девятнадцатом веке. Смотрел старый фильм «Парижские тайны» с Жаном Маре — он там как раз в грузчика переодевается. И между прочим ногами кое-что показывает. Советским мальчишкам в шестидесятых это в новинку было — подражали, конечно.
— Правда, смотрел, — отозвался Игорь.
— Так вот, я и говорю, пусти такого мнимого бойца против самурая с мечом, на которых безоружные окинавские каратэисты ходили, как охотники на зверей… На настоящего самурая, не на сегодняшних, они такие же самураи, как те — каратэисты… Много
— А мы что — больше?
— Мы — больше, — усмехнулся Всеслав. — Однако для этого надо не только на тренировках выкладываться, но и духом Горянки проникнуться, исконными принципами, так сказать. Вот это и есть Изнанка, а не какие-то там секретные приёмы… Изнанка — это настроение духа, понимаешь?
— Не понимаю, — честно сознался Игорь. — Можно поближе к практике?
— Вот сейчас и начнём. Как выполняется брык?
Игорь чуть отступил от Всеслава, сосредоточился… и резко бросил правую ногу вперёд. Всеслав без труда уклонился от удара.
— Неправильно!
— Неправильно?… Почему?!.. — возмутился Игорь. — Всё так, как ты учил!
— Да потому, что брык — это не удар. Это стиль. Техника. Способ, метод, подход. Вздрогни!
— Что?
— Вздрогни, говорю! Так, как будто ты о чём-то задумался, а тебя неожиданно по плечу хлопнули.
Игорь попытался выполнить указание Всеслава и неуверенно дёрнул плечом. Но его учитель опять покачал головой.
— Вот, погляди…
Всеслав действительно вздрогнул. Всем телом, резко и неожиданно.
— Игорь, ну, не знаю, как тебе ещё объяснить… Когда ты хватаешься за чайник, не подозревая, что он горячий, ты ведь быстро руку отдёргиваешь, верно?
— Ещё бы! Но какое отношение…
— А такое! Ты сам не знаешь, что через мгновение руку отдёрнешь, так ведь? А отдёргиваешь ой как шустро! Вот в этом весь брык. Брыком не бьют, брыком вздрагивают. А уж ударить можно чем угодно, хоть задницей, смотри…
И Всеслав сделал несколько странных движений, очень стремительных и каких-то рваных, непредсказуемых. Игорь был достаточно опытен, чтобы понять — перехватить атаку в таком стиле будет крайне сложно.
— Если ты боишься противника и тебе как-то не по себе, — продолжал Всеслав, — То самое уместное будет от него отбрыкаться. Страх, он здорово помогает вздрагивать. Очень способствует брыкам. Шевельнулся противник, напугал тебя — вот ты ему и врезал брыком… Кстати, именно так лошадка бьёт задними ногами. Вроде бы стоит себе смирно, и вдруг — рр-раззз! — получи копытом в лоб!
Игорь принуждённо засмеялся. Всеслав тоже улыбнулся.
— Новичков мы этому, конечно, не учим. Они думают, что брык — это такой хлёсткий удар ногой. Действительно, истинный брык часто так и выглядит со стороны, ну, или очень похоже. Но суть, Изнанка брыка состоит не в каком-то конкретном движении, а в подходе, принципе. Надеюсь, теперь-то ты это понял… Понял, или как?
— Понял, понял! Буду учиться вздрагивать! Если в психушку не засадят с диагнозом «мания преследования» и «навязчивые страхи», за месяц-другой освою!
— Месяц-другой!.. Люди брык годами учат… — проворчал Всеслав. — Не так-то просто свой же испуг на себя заставить работать… Кстати, брыкаться можно и оружием. Как ты думаешь, каким?
Игорь чуть подумал.
— Так… Кнутом, скорее всего, или плетью… Верно?
— Верно! А ещё шпагой или лёгким ножом… можно метательным, а можно и просто камнем засадить. Кистнем тоже можно брыкнуть. А вот мечом и топором не получится, тяжеловаты они. Зато можно брыкнуть всем телом — отшатнуться, уйти от атаки, или наоборот, толкнуть противника, сбить его с ног. Хочешь посмотреть на настоящий, самый что ни на есть доподлинный брык — напугай кота. Вот уж кто по брыкам непревзойдённый мастер! Ладно, пойдём дальше…
— Всеслав… Лютобор… Всеволод… Какие имена! А что сейчас? — спрашивал себя Игорь, по привычке мысля с точки зрения беспокойного и пыльного
Где вы, корни русские? Ужели выкорчевали? Где ж имена наши древние славянские? Нет им места в святцах! Святостью не вышли. Врете, церковники!
Любомудра, старшего волхва, пытали отроки, выспрашивали: «Ты скажи нам, неразумным малым дитяткам? Издеваются попы да монахи — говорят, не хватает любви, мол, вашим идолам! А Христос — он во имя справедливости за грехи людские на кресте принял муки страшные!?»
Отвечал им мудрый жрец:
— Неужели Сварожич во имя Правды не висел, прикован, на Алатырь — скале, Марой преданный на поругание? Не распят ли был Прометей елинский за любовь свою к людям великую? И не Один ли сам пригвоздил себя к Мировому дереву, дабы Тьма невежества отступила пред Светом знания? Нет, дети мои! Христиане не открыли ничего нового. Страдание возвысит лишь сильного, а вот раб, раб навсегда останется рабом, признавая над собой власть кесаря, папы и бога.
— А разве мы не славим Рода-Свентовита, разве не возносим молитвы Триглаву, разве не чтим Сварога да Велеса?
— Мы — внуки Даждьбожи, да не холопы, не рабы — ответствовал Любомудр и продолжал свою речь, превосходно зная, на какие поповские уловки могут пойматься отроки. — Говорят, что кровожадны наши Боги, что приносим в жертву пленных христиан. Нет! Не христиан, не иудеев, не сарацин, а врагов и неприятелей своих доблестных — пусть узрит великий Радегаст, что жива Аркона, хоть сильны, алчны и многочисленны ее гости-супротивники. Бык иль буйный тур — дань Велесу. Ниспошлет нам здравие и земное плодоносие, он не даст Морене лютовать, да и сыну Яриле баловать не позволит. Лада-Матушка — вот наша богородица.
Боги-родители зачали человека, но и люди создают Богов. Герои обретают бессмертие. А ведь ни один христианин не сравнится со своим Христом, не станет ровней ни Творцу, ни апостолу. Наши Боги дружны и едины, и племена наши от одного корня. Даждьбог [25] ли, Радегаст ли — имен солнышку красному много. Сильный Стриба, коему поставлен кумир напротив Северных врат Великого Храма — и тот зовется Посвистом, коли повеет с севера холодом.
В самом деле, — рассуждал Игорь, уловив волховские слова — христианская цивилизация, в отличие языческой культуры не только не подняла человека до высот бога, но и принизила Единого до уровня смертного. Кто видел Христа — тот узрел Иегову. Христианство не сумело, да и не могло хранить равенство, по мере того, как обретало богатых сторонников среди купцов и феодалов. Выйдя из недр иудаизма, созданное как духовное оружие угнетенных, бедных и рабов против засилья римского образа жизни, оно так и не ушло от яростного противопоставления собственного бога всем прочим. Христианство объявило языческих кумиров бесами и падшими ангелами. Именно в нём каста священнослужителей, как ни в одной другой религии мира, возносится над божьими рабами, стараясь при этом внешне выглядеть благообразной. И в той же мере, как некоторая часть иудеев считает себя единственным избранным народом на земле, точно так же есть немало «добрых» христиан, которые попирают чужую веру, а вместе с ней и право на жизнь. Мол, и ныне слышим мы, что не русский де тот, кто не православный. Ну, не чушь ли — веру чуждую-южную родной называть? Мы — северяне, гипербореи мы!
25
ДАЖЬБОГ (Даждьбог, Тарх) — бог света у восточных славян, щедрый бог плодородия, сын Сварога согласно Ипатьевской летописи, по функциям близок к Аполлону Таргелию и Гераклу, а также скифскому Таргитаю, скандинавскому Ингве-Фрейру, западно-славянскому Радегасту, иранскому богу Света солнечному Митре, ведийскому Вишну. Славяне — даждьбожьи внуки согласно «Слову о Полку Игореве».