Наследие Арконы
Шрифт:
– Что вас так удивляет? Может, он что-то ищет? – не понял Розалихин.
– Оцепление меня не пропустило – Гейгер мол трещит. А он преспокойно себе ходит там.
В самом деле. Военные не обращали на погорельца ни малейшего внимания. Выстроившись довольно плотной цепью, они удерживали понаехавших журналистов, искателей дешевых сенсаций и прочих представителей желтой московской прессы.
Человек, на которого прецептор обратил внимание, спокойно спустился с руин к оцеплению, отряхнул пыль, осевшую на полах плаща, а затем, как ни в чем ни бывало
– Они его будто и не видели? – в свою очередь изумился Илья Аркадьевич. – Я бы даже сказал, что если он не «шишка» какого-нибудь секретного агентства, то, конечно, не чужд гипнотизма.
Минуло еще полчаса. Затрезвонил мобильный телефон, и Гавриил поднял трубку.
– Да, Петр Иванович… Конечно… Со мной… Есть, оперативную группу!
Затем он нервно смял подвернувшуюся под руку газету и бросил водителю:
– Едем на Самотеку. Адрес ты знаешь.
– Что-то не так? – спросил прецептора Илья.
– Второй тоже оказался несговорчивым. Но он куда проще, чем первый. К тому же у этого Всеслава есть то, что нам нужно.
– Насколько я могу судить, наш прежний подопечный разработал какую-то редкую психотехнику, и мог добиться от людей всего, чего хотел. Но, как правило, такие разработки умирают вместе с их создателем, если он не потрудился воспитать учеников.
– Совет посчитал его методику опасной для Братства. И мы вовсе не собирались влезать в хитросплетения Игоревых умозаключений. Но сейчас Магистр решил все-таки достать записи подопечного, чтобы наши аналитики поработали над ними. Двинулись! Ребят я вызову на ходу.
* * *
– Кажется, милиция приехала! Быстро они! – удивился Всеслав.
– Вилами на воде писано! Какая это милиция!? Это новый Орден, смотрители чужих идей! Запирайся! – приказал ему Инегельд, не вызывающим возражений голосом, и втолкнул обратно в квартиру. – А я с ними обсужу ряд спорных вопросов, – добавил он затем.
Щелкнув замком, Всеслав не поверил своим глазам – в руках он сжимал Игорев посох. Инегельд был безоружным. Выругавшись, Всеслав попытался выйти наружу, но не тут то было. Дверь не поддавалась, словно заговоренная. Тогда он прильнул к глазку и замер в ожидании чего-то страшного.
– Я, кажется, тебя где-то видел! – протянул Гавриил, хотя и не сомневался в последнем.
Этим он выигрывал несколько мгновений на размышление, потому как совсем не ожидал встретить на лестнице незнакомца с развалин, столь возмутительным образом пропущенного оцеплением.
– Ну-ка, осторожно и без резких телодвижений… – к Инегельду шагнул рослый «бейтаровец», из числа сопровождавших прецептора.
Затем Всеслав услышал грязную ругань, но разобрал он всего лишь такие слова:
– Какого рожна! Я же приказал отключить свет на лестнице!
Потом был сдавленный крик, и еще один. Заплясала длинная тень. Больше через глазок ничего разглядеть было нельзя. Дверь под напором Всеслава подалась и рухнула вперед, рассыпавшись
Искореженные, проржавевшие перила. Серый потолок. Ступени в трещинах. Все дышало такой ветхостью, что Всеслав было подумал: «А не свихнулся ли я?» Седые, изъеденные червями трупы в рваной истлевшей одежде, что валялись у ног невозмутимого Инегельда, почти утвердили его в этой мысли, но скальд вывел человека из оцепенения:
– Дай-ка сюда мой посох, смертный!
Всеслав послушно протянул ему волшебный орех и только тут обратил внимание, что в левой руке Инегельд держит тень. Узкую тень, острую тень, призрачную тень колдовского меча.
– Так ведь это, простите… – начал он.
– Не надо ни у кого просить прощения за собственные еретические мысли, потому как может быть они единственно правильные. Идем! Нам еще многое предстоит сегодня успеть.
– Где Игорь? Они его убили? – осмелился спросить Всеслав.
Инегельд пристально глянул на человека и произнес гулко:
– Магия чрезвычайно опасна земным владыкам не потому, что сама по себе особо сильна. Их страшит иное. Сила мага, сила волхва – она личная. Её невозможно отобрать иным путем, только вместе с жизнью.
Это, впрочем, делает любого настоящего язычника свободным и независимым, которого никакой телевизор не заставит покупать, никакие коврижки не заставят голосовать так, как угодно всяким подонкам. Язычник, маг одним своим существование сводит на нет огромные усилия по оболваниванию масс… Поэтому с нами постараются неизбежно расправиться… Но каждый сам отвечает за свой выбор. Ты идешь со мной?
… Следующий шаг, который Всеслав сделал вслед за своим водчим, привел их на большую поляну, запорошенную белым холодным снегом. Среди молодых тоненьких березок костерило пламя. На бревнах подле огня он заметил высоких стройных юношей, в таких же, как и сам Инегельд, длинных серых плащах. Здесь же, протянув хрупкие пальцы к костру, сидели прекрасные незнакомки. Невдалеке, ломая тонкий ледок, плескался студеный ручей.
Завидев пришельцев, одна из девушек встала, передав подруге меч, и оставшись без оружия, сделала несколько шагов им навстречу:
– Народ Лесов и Холмов приветствует Тебя и Твоего спутника, о Инегельд! Присядь у нашего огня! Отведай этого чудного эля! Скажи, что принес ты нам?
– Здравствуй, Вольный Народ! Я принес Тебе песню! – молвил скальд в ответ.
* * *
Игорь не чувствовал боли. Ее не было. И ничего больше не было, кроме отвратительного воя сирен, но вот и его заглушил странный звук, похожий на ветер. Он-то и увлек Игоря за собой внутрь сужающегося тоннеля, более похожего на гигантскую воронку. И звезды водили хоровод, и кружились в вихре магического танца. Игорь летело с чудовищной скоростью навстречу яркому и чистому белому свету.