Наследие чародея (Изавальта - 1)

Зеттел Сара

Тем временем лис уселся на задние лапы, а спустя мгновение его фигура растворилась в золотистом сиянии. Когда оно исчезло, вместо лиса на снегу стоял худой голый человек с жесткими рыжими волосами. Его нос и подбородок были словно заостренными, в глазах цвета листьев в весеннем лесу светился живой, но отнюдь не доброжелательный ум.

–  С-скоро придет мой с-старший брат.
– Человек-лис уселся на снег, не обращая внимания на холод и сырость.
– И он надеется получить то же, что и я.

Пока он говорил, Калами показалось,

что темные ветви над головой сомкнулись плотнее: одно неверное слово - и они его схватят.

–  Обещаю, здесь хватит на всех.

Калами подавил дрожь: холод заползал под одежду, а от того, что каждый нерв был натянут как струна, тоже не становилось уютнее.

Человек-лис взвесил фляжку в длиннопалой руке и запрокинул голову. Он вливал в горло содержимое фляжки, как будто это была вода, а он умирал от жажды. Время шло, а он все пил и пил.

"Заклятье, конечно, крепкое и надежное, но вот выдержит ли оно такую жажду? Должно выдержать, хотя бы еще чуть-чуть. В конце концов у всего должны быть пределы, даже у возможностей этого существа". Мысль эта не слишком-то успокоила Калами, а лис все продолжал пить.

Казалось, прошли годы, прежде чем он наконец опустил фляжку и облизал губы красным от вина языком.

–  Отличное вино, колдун, - он бросил фляжку Калами.
– Хвалю.

Калами поймал бутылку и слегка поклонился. Внутри еще плескалась жидкость, и у Калами немного отлегло от сердца. "Еще не пуста".

–  Это вино - не более чем отрада для усталого путника, - возразил он, пожимая плечами.
– Знай я, что встречу столь прославленную особу, я бы захватил с собой что-нибудь получше.

–  С-скромничаешь, колдун?
– Человек-лис расслабленно откинулся назад, опершись на руку, в то время как руки Калами непроизвольно сжались. Человек-лис заметил это и растянул губы в хитрой ухмылке. Потом навострил уши.

–  А-а, вот и один из моих братьев, - сказал он, не отводя зеленых глаз от Калами.
– Пос-смотрим, что скажет он.

Где-то справа от Калами зашуршали кусты. Тень скользнула по заиндевевшим ветвям папоротника, по стволу серебристой ивы, и на поляне появился второй лис. В зубах он сжимал оцепеневшего от ужаса кролика, и глаза его возбужденно сверкали.

–  Ну, Брат, - насмешливо сказал человек-лис, - это разве добыча! У меня тут есть кое-что получше - колдун с бутылкой великолепного вина. Я уже попил вволю, но он клянется, что там хватит и тебе.

Глаза брата алчно заблестели. Он небрежно бросил кролика наземь, и тот, ошеломленный, остался неподвижно лежать на снегу, только бока его вздымались, а из носа и кровоточащих ран поднимался горячий пар. Но через несколько мгновений, опомнившись, кролик превратился в белого голубя и улетел. На испещренном следами снегу осталась лишь россыпь алых капелек да белое перышко.

Ни Человек-лис, ни его брат, казалось, не обратили на это внимания, и Калами заставил себя сосредоточиться на

более важных вещах. Брат Человека-лиса тоже принял обличье человека - такого же рыжеволосого, нагого и остролицего. Ухмыльнувшись, он обнажил окровавленные зубы:

–  Что ж, попробуем.
– Брат протянул руку, и Калами отдал ему фляжку.

Стук сердца глухими ударами отдавался в груди, и по блеску глаз Человека-лиса Калами понял, что тот чует его страх. Брат понюхал вино, искоса взглянул на фляжку и одним быстрым движением сорвал покрывавшую ее оплетку.

Калами похолодел. Ни один смертный не в силах был разорвать плетение, которое удерживало наполнявшее фляжку заклятье. А теперь заклятье разрушено, и заколдованное вино исчезло. Брат поднял фляжку и встряхнул ее - внутри не было ни капли.

–  Твоя бутылка пуста, колдун.

–  Что же скажет, когда придет, наш с-самый старший брат?
– Человек-лис, задрав голову, злобно посмотрел на Калами.
– Ты ведь обещал, что вина хватит на всех, колдун.

Его глаза так неистово горели голодом и бешенством, что Калами казалось, будто он ощущает их жар своим заледеневшим телом.

–  Ты нарушил с-слово!

–  И что мы должны сделать с тем, кто нарушил данное нам слово?
– сказал Брат, наклоняясь вперед так, что руки его уперлись в снег.
– Клянусь сердцем матери, я с-смертельно оскорблен таким поведением.
– Он оскалился, и в рычании, донесшемся из его горла, не было уже ничего человеческого.

–  Может, он мог бы с-стать кроликом, - предположил Человек-лис, встав на четвереньки, - вместо того, который улетел?

–  Или барсучонком, который потерял свою мамочку и хнычет без нее, задумчиво произнес брат и оскалился в беззвучном смехе, вновь показав обагренные кровью зубы.

–  Или куропаткой.

–  Или фазаном.

Человек-лис облизал рот мокрым красным языком:

–  Или вкусной-превкус-сной деревенской курицей...

–  Подождите, - Калами протестующе поднял руки и со стыдом заметил, что они дрожат.
– Господа, я беззащитен перед вами, но все же дайте мне шанс исполнить обещанное. (Ты должен говорить хорошо, приятель, если не хочешь, чтобы к концу дня твое тело было съедено вместе с душой.) Здесь неподалеку есть самый лучший в мире напиток.

–  Лучше, чем твоя кровь, колдун?
– спросил Брат, подавшись вперед. Калами чувствовал его запах - резкую смесь звериного мускуса и человеческого пота.
– И всем хватит? Даже нашему старшему брату, который уже с-совсем скоро будет здесь?

Калами попытался унять бешено бьющееся сердце, но было слишком поздно. Воздух уже пропитался запахом его страха, и лисьи ноздри подрагивали, улавливая его. Человек-лис улыбнулся и показал зубы - желтые, как пергамент, но совершенно здоровые и очень острые. Он потянулся вперед, опустив ладони и колени на снег. Орган у него между ног сделался твердым и красным.