Наследие Дерини
Шрифт:
— Благодарю вас, это ни к чему, мастер Джеймс, — отозвалась она, решительно поднимаясь с места. — Ваша милость, я желала бы увидеть сына.
Одной лишь супруге Таммарона, леди Ниеве, позволили сопровождать королеву и регентов в детскую, которую занимал юный принц. Все прочие остались ждать в прихожей, а королева прошла в малую гостиную, где малыш выстраивал игрушечных рыцарей на полу в оконной нише. Алая туника ярким пятном выделялась на фоне свежепобеленного камня. Опечаленная няня наблюдала за играющим ребенком, но немедленно удалилась при появлении Микаэлы, с сочувственным видом поклонившись матери.
— Доброе утро, любовь
Тот с радостным возгласом вскочил на ноги и уткнулся матери в колени.
— Мама, иди посмотри на моих рыцарей. Там один совсем как папа. Он будет драться с плохим принцем, который хочет отнять у него корону.
Стараясь заглушить скорбь и невольно заулыбавшись, Микаэла нагнулась поцеловать сына, и он тут же потащил ее к оконной нише, где она присела на ступеньку и позволила ему показать ей своих любимцев. Там и впрямь был рыцарь на белой лошади, отдаленно напоминавший Райсема, с крохотным золотым львом на алом щите и в короне поверх шлема. Его сделал для Оуэна Катан прошлой зимой, и эти фигурки размером были куда больше обычных, ибо доходили мальчику почти до колен. Другой рыцарь на сером скакуне нес крохотный стяг Халдейнов.
— А это дядя Катан, — указал на него Оуэн. — А вот плохой принц. Он все время падает.
Она взглянула поверх королевского войска на маленькие деревянные фигурки, разрисованные в черно-белые цвета Торента, — одна из них и впрямь лежала на боку. Набравшись решимости, Микаэла протянула руки к Оуэну.
— Милый, иди сюда, мама возьмет тебя на колени. Мне нужно кое-что тебе сказать.
Оуэн с любопытством покосился на нее, взял фигурки своего отца и Катана, а затем, поднявшись на ступеньку, уселся матери на колени, развернувшись, чтобы посмотреть ей в глаза. Она стиснула его в объятиях, целуя черные ароматно пахнущие волосы, а затем легонько тронула кончиком пальца корону на игрушечном рыцарей.
— Милый, с твоим папой случилось что-то очень плохое. Он поранил руку и от этого сильно заболел. Лекари изо всех сил пытались помочь, но он…
— Папа заболел? — с испугом прошептал Оуэн.
Микаэла покачала головой, смаргивая слезы.
— Нет, милый, — прошептала она. — Твой папа теперь с ангелами. Рука у него очень, очень болела, и поэтому… ангелы забрали его к Богу.
— К Богу? — изумленно переспросил мальчик.
— Твой папа умер, малыш. Он отправился на небеса, чтобы быть там с Господом.
— Нет, — уверенно отозвался Оуэн. — Папа не мог умереть.
— О, милый, мне очень жаль, но… это правда. Все это очень, очень грустно, но…
— А кто ранил папе руку? — спросил Оуэн, и гнев вспыхнул в серых глазах Халдейнов. — Это плохой принц ранил папу?
— Я… точно не знаю, милый, — с трудом отозвалась она. — Мы все выясним, когда…
Голое ее прервался, и он, рыдая, рухнул в ее объятия, по-прежнему сжимая в руках игрушечных рыцарей. Она плакала с ним вместе, наконец дав волю слезам, которые не смогла пролить накануне. Отдаленным уголком сознания она понимала, что лишь благодаря вмешательству Райсиль до сих пор способна держать свое горе в узде, и была благодарна ей за это, ибо иначе могла бы повредить той крохотной жизни, что зрела сейчас в ее чреве. И все же она ощущала в душе глубокую печаль, которая, должно быть, останется с ней до последних дней, — и все же, по счастью, то была не разрушительная скорбь, которая могла бы свести ее с ума.
Рыдания
— Дай я вытру тебе нос, — прошептала она.
Он повиновался, но ни за что не пожелал выпустить из рук игрушечных рыцарей.
По-прежнему шмыгая носом, он поднял на нее покрасневшие глаза.
— Мама, а можно спросить? — дрожащим голосом промолвил он.
— Да, милый.
— А что, плохой принц отнял у папы корону?
Она ласково улыбнулась и убрала волосы у него со лба.
— Нет, милый, не отнял. Папа оставил свою корону тебе, и у тебя ее никто никогда не заберет… Обещаю.
Оуэн с сомнением воззрился на мать.
— Но ведь я еще маленький, мама. Что, если придет злой принц?
— Злой принц умер, милый, — прошептала она, искренне желая, чтобы второй «злой принц» умер тоже. — Он больше не может придти и забрать твою корону, а ты вырастешь и станешь очень храбрым, умным и сильным королем, как и хотел твой папа.
— Я буду таким королем, как папа?
— Да, милый, а пока ты не подрастешь, то рядом будут мудрые люди, которые научат тебя быть королем.
Оуэн вздохнул.
— Опять уроки?
— Боюсь, что да, — улыбнулась Микаэла. — И еще много-много лет вперед… Но я думаю, сегодня у тебя будет всего один урок — как быть настоящим королем. Там, снаружи, тебя ждет архиепископ и другие сановники. Теперь ты стал королем, и они должны кое-что сделать и сказать тебе. Как ты думаешь, ты сможешь им показать, какой ты смелый мальчик?.. Ради меня, и чтобы папа на небесах гордился тобой.
— А что я должен делать? — с подозрением спросил он.
— Просто быть вежливым, и отвечать, когда к тебе обращаются. Все будут много кланяться, после того как скажут свои слова, и они будут подходить и целовать тебе руку… Ты видел, они это делали мне и папе. Так они показывают, что ты теперь король. Все будет в порядке?
Он задумчиво кивнул.
— А могу я взять своих рыцарей?
— Ну… Давай возьмем только того, который как папа, и ты должен держать его вот так, в левой руке, чтобы они могли поцеловать правую. А дядю Катана мы оставим здесь, он проследит, чтобы остальные рыцари вели себя хорошо. Ладно?
— Ладно.
— А теперь дай мне руку, как это делал папа, и мы с тобой выйдем в соседнюю комнату. Вот так. — Поднявшись, она положила левую руку на его правую. — Теперь ты король, а я твоя дама, и мы должны выглядеть очень достойно перед твоими советниками.
Она видела, что Хьюберту очень понравилось, как это все прошло. Маленький Оуэн со всем достоинством четырехлетнего мальчугана прошел с матерью в соседнюю комнату, должным образом принял поклоны своих сановников и подождал, чтобы матери также принесли стул, прежде чем сесть на тот, который предложили ему. После этого, пока граф Таммарон зачитывал вслух указ о престолонаследии, Оуэн сидел неподвижно, и лишь крепко прижимал к себе игрушечного рыцаря, а затем позволил каждому поцеловать ему руку. Он едва не расплакался, когда Хьюберт ненадолго надел ему на палец отцовское Кольцо Огня, ибо его очень напугало то, насколько велик оказался перстень, но он тут же развеселился, когда леди Ниева дала ему крепкую золотую цепочку, чтобы подвесить кольцо на шею.