Наследие Дерини

Куртц Кэтрин Ирен

Он отпустил руки Грэхема, и молодой человек осенил себя крестным знамением в подтверждение данной клятвы, а затем поднялся на ноги. Граф Сигер тут же занял его место и преклонил колена, протягивая руки королю.

— Я тоже хочу повторить свой обет, сир, — произнес он негромко, и Райс-Майкл взял его ладони в свои. — Я предан вам душой и телом, и если угодно, мы просто вместе скажем аминь, чтобы это подтвердить, ибо здесь есть еще множество людей, которые хотели бы повторно принести вам свою клятву.

С этими словами он также, склонив голову, поцеловал руку королю, а затем лбом коснулся их сплетенных пальцев. Райс-Майкл прошептал «Аминь», а затем с нарастающим изумлением

и восторгом увидел, что вперед выходят все новые и новые воины, которые также желают принести свою клятву королю. Ран с Манфредом кипели от ярости, ибо хорошо сознавали, что происходит, и каков подлинный смысл этого действа.

Отойдя в сторону, сановники принялись встревоженно перешептываться, и Райс-Майкл осознал, что ему придется ответить на пару неприятных вопросов, когда все это будет кончено. Но сейчас восторг, владевший им, был столь велик, что ему было на все наплевать. Он использовал чары истины на каждом, кто подходил к нему, но не видел в их душах и тени двуличия или предательства, и лишь поражался той глубине преданности, что лежала за простыми словами: «Я ваш верный слуга, сир». И этой преданностью он мог воспользоваться, дабы, наконец, отвоевать себе свободу в собственном королевстве.

Когда церемония подошла к концу, рука его болела так, как никогда прежде… но за все блага мира он бы не пожертвовал пережитыми мгновениями радости.

Однако расплата наступила немедленно, ибо по мере того как присутствующие стали расходиться и занимать места за пиршественным столом, Ран с Манфредом оттащили его в сторону, в оконную нишу, где никто посторонний не мог бы помешать их разговору.

Глава XXI

И за сие пошлет им Бог действие заблуждения, так что они будут верить лжи. [22]

22

2-е Фессалоникийцам 2.11

— Проклятье! Что означает вся эта ерунда? — воскликнул Ран, силой задвигая короля поглубже в нишу, тогда как Манфред встал на страже в проходе, чтобы вовремя отвлечь посторонних. — Они вам целовали руку! Все до единого!

— Полагаю, это какой-то местный обычай, — вполголоса отозвался Райс-Майкл, бережно прижимая ноющую кисть к груди. — Они страстный народ, эти приграничники, вы же видели их в действии.

— Ад, и я прекрасно знаю, что они означают, когда они таким образом скрепляют клятву, — прорычал Ран. — Это означает, что теперь обет принесен лично человеку, а не только короне.

— В самом деле?

— Проклятье, вам это прекрасно известно! — рявкнул Ран, стараясь все же приглушить свой голос. — И нечего тут изображать святую простоту. Вы знали, что Клейборн это сделает?

— Разумеется, нет, — солгал Райс-Майкл. — Если бы знал, то сказал бы вам. Но как только они все пошли один за другим, что мне оставалось делать? Отдернуть руки и оскорбить их? Подвергнуть презрению искренность и преданность доброй четверти нашего королевства? Возможно, Ран, это ускользнуло от вашего внимания, но без помощи келдорских лордов и, в особенности, без помощи той женщины, которую мы похоронили несколько часов назад, мы бы могли сейчас не разговаривать с вами, и вполне возможно, что не я один оказался бы в могиле.

Ран изумленно выдохнул сквозь зубы. Ему явно стоило огромного труда сдержать свое бешенство.

— Ладно, не имеет значения теперь, когда все кончено, — пробормотал он. — Просто смотрите, чтобы вам это не ударило в голову.

— Ударило

в голову? Да о чем вы? — возмутился Райс-Майкл, вновь ощущая прежнее, ставшее ему привычным за последние шесть лет отчаяние, которое словно пульсировало в такт с ноющей рукой. — Проклятье! Да что, по вашему, я мог бы сделать? Что я могу поделать?

— Не знаю, — отрезал Ран, затем оглянулся по сторонам и понизил голос, продолжив примирительным тоном: — Просто не выводите меня из себя, сир. Как вы, наверно, догадались, вся эта история с Истмарком мне очень не по душе… эти смерти в походе, то, как все закончилось с Миклосом, а теперь эти Клейборн с Марли, которые устроили тут представление. Альберта с Полином больше нет, а значит, в Ремуте равновесие сил также сместится. Если кому-то покажется, что проще будет обойтись без вас… Ну, я же не обязан повторять это вслух, верно?

Растерянно заморгав, Райс-Майкл с трудом сглотнул и покачал головой.

— Я так и думал, — негромко промолвил Ран, вновь оглядываясь на зал. — Ну, думаю, никто не станет теперь возражать, если вы уйдете сегодня вечером пораньше. Меня беспокоит ваша рука, и вид у вас не слишком здоровый.

Райс-Майкл отвел глаза, прижимая ноющую руку к груди.

— Со мной все в порядке, — пробормотал он. — Да и какое вам дело? Я думаю, для вас, вообще, было бы всего удобнее и приятнее, если бы я умер от этой раны.

— Не совсем, — возразил Ран. — На самом деле, я бы предпочел сам выбрать место и время, которое бы мне показалось удобным. — Он наградил короля быстрой гримасой, которая могла бы сойти за улыбку, хотя в ней не было и следа веселости, затем опустил руку на крестовину меча.

— Но, полагаю, нам не стоит сегодня больше говорить об этом, сир. Мне попросить Стевануса проводить вас в свои покои?

Райс-Майкл выпрямился во весь рост, здоровую руку положил на пояс и попытался отыскать золотую середину между настойчивостью и покорностью. Если бы речь шла о его собственном удобстве, то он уже давно отправился бы в постель, однако у него еще оставалось самое важное неисполненное дело, и он не мог себе позволить отдыха, равно как и не мог допустить, чтобы Ран ему помешал.

— Если не возражаете, я бы задержался еще ненадолго, — промолвил он. — На самом деле, я чувствую себя куда лучше, чем, вероятно, выгляжу. А наших хозяев могло бы оскорбить, если бы я, вообще, не появился на пиршестве. Кроме того, я голоден. Впрочем, если вам так хочется, я не задержусь надолго. Признаюсь честно, что мысль о постели кажется мне весьма привлекательной.

— Ну, ладно, — согласился Ран. — Если вам так угодно.

Райс-Майкл ощущал на себе взгляд гофмаршала все время, пока шел по залу. По счастью, ни он, ни Манфред, не стали больше ни на чем настаивать, хотя явно велели Катану с Фульком и, скорее всего, Стеванусу, внимательно наблюдать за состоянием короля. Впрочем, если только этим троим, то с такой ситуацией он справится. Райс-Майкл мысленно помолился об успехе своего предприятия, ибо сознавал, что от этого зависит все будущее Халдейнов.

В скором времени их позвали за стол. Райс-Майкл был рад, что ему не нужно больше поддерживать светскую беседу с гостями. Впрочем, присутствующие вели себя достаточно тихо из уважения к скорбящей графине, понесшей двойную утрату. Стэйси сидела по правую руку от короля, на почетном месте; рядом с ней ее муж, а затем Грэхем и Сигер, хотя с ними он не мог говорить свободно, поскольку сразу по левую руку от него занял место Лиор, рядом с которым сидели Джошуа Делакруа, Ран и Манфред со своими ближайшими помощниками, которые все исподтишка наблюдали за королем.