Наследие Древнего. Том 2
Шрифт:
— Простите, — бросил я Пышке и поспешил дальше.
Матушка Гусыня была на крыльце — там стоял длинный стол, по которому была рассыпана мука. Матушка неспешно вымешивала тесто и напевала протяжную заунывную песенку. Глаз у неё не было — веки проваливались внутрь, на коже чуть ниже глаз краснели грубые шрамы. Кое в чём Потный точно не соврал. Он говорил, что, когда Ослепитель свихнулся, его мать сама себе вырезала глаза — чтобы сынок не считал её грешницей. Семейная идиллия. А потом она помогала убивать ему невинных людей, только императорские следователи
За моим плечом запыхтели — Мерри пытался восстановить дыхание после бега. Дзен застыл с невозмутимым видом и пялился вдаль.
— Здравствуйте, гости дорогие, — матушка Гусыня подняла голову и улыбнулась. Выглядело это жутко. Её лицо странно искривилось, словно восковая маска, для этого непредназначенная. — Чего желаете?
— Нам бы где-нибудь остановиться на пару дней.
— Выбирайте любой дом с южной стороны деревни, — она махнула вправо. — Жители деревни разъехались, только старики и остались. А дома пустуют и разрушаются. Ведь что нужно домам? Чтобы в них жили. Тогда и они будут жить.
— Прям любой дом?
— Какой понравится, в тот и заселяйтесь. Дрова вам не нужны, до холодов ещё далеко, а за едой ко мне приходите. Можете у меня столоваться за небольшую плату, — матушка Гусыня раскатала тесто на тонкие лепёшки и начала вырезать из них кругляшки. — Сегодня, вот, пирожков напеку. С капустой. А чуть позже и с клубничным вареньем.
— Спасибо, матушка Гусыня, — звонко пропел Мерри и спросил: — А как вы получили такое странное имя?
— Странное? — она хрипло засмеялась. — Ну, я всю жизнь разводила гусей. Выхаживала с самого малу. А гуси — птицы привязчивые, вот и ходили за мной постоянно. Вот меня и прозвали матушкой Гусыней.
— А, ну если с этой стороны посмотреть, то совсем не странное, — протянул Мерри.
Южная сторона деревни действительно выглядела пустынной. Ни одного человека, трава в огородах выше головы, покосившиеся халупы. Крысы и блохи здесь, наверное, развелись… Я придирчиво осмотрел несколько домиков и выбрал самый целый, с единственной дверью, крохотным окошком и более-менее крепким засовом. Незаметно пробраться внутрь Ослепителю будет очень проблематично, так что ночью можно будет спать спокойно.
Чтобы не вызывать подозрений, мы отправились погулять и заодно изучить окрестности. Густая рощица, цветочное поле, небольшое озеро с кувшинками — вот и все достопримечательности. Когда стемнело, мы вернулись в деревню, заглянули к матушке Гусыни и взяли предложенный ужин. Есть его, конечно, не стали, перекусили сухпайком, который нам собрала повариха Чёрного Замка.
Следующим утром я решил поболтать с другими путешественниками. Первым делом направился к Блондину — он вроде бы был любителем поболтать. Когда я проходил мимо заброшенной кузницы, мне вновь бросился под ноги знакомый мальчишка, тянущий руки за катящимся мячом. Я выругался, испытывая чувство дежавю, и через мгновение раздалось визгливое:
— Как вы можете! При ребёнке! Ругаться! Никакого воспитания!
Пышка от волнения заламывала руки. В этот
— Вы новенький? — спросил он у меня. — Не переживайте, здесь всем места хватит! Я хочу предложить Сообществу Насекомых организовать курорт в этой деревне! Конечно, аристократы откажутся, это ведь ниже их достоинства — покидать свои замки, но купцы будут в восторге! Какая природа! А сколько бабочек и пауков! Я, кстати, изучаю насекомых. А вы?
— Путешествую, — ответил я и поинтересовался: — А вы здесь давно? И надолго?
— Неделю, — Блондин блаженно вздохнул. — Завтра собираюсь уезжать, но обязательно приеду через несколько месяцев! Матушка Гусыня заботится о деревне и своих постояльцах. Кормит, поит, убирает, делится сушёными травами. Даже огороды украшает, принесла мне вчера забавного глиняного гнома. Ну разве не прелесть?
Ну, Боре эта прелесть понравилась. Сохраняя невозмутимость, я направился обратно, в “наш” домик, где остались Мерри и Дзен. Мысли бились в моей голове, как заполошные птицы. У заброшенной кузни мне в ноги опять бросился мальчишка, только я уже ждал это и вовремя отскочил. Мяч прокатился мимо, пацан навернулся и заревел. Из садика с другой стороны дороги выбежала Пышка и принялась успокаивать сына.
— А вы какими судьбами здесь? — спросил я.
— Мужа жду, — сурово процедила Пышка. — Вы на меня не заглядывайтесь, я ему всё расскажу.
— Хорошо, хорошо, — я приподнял руки, как бы сдаваясь, и свернул на другую улочку. Мои планы изменились, я решил проверить свою теорию. Ходил по деревне, заговаривал с путешественниками, расспрашивал, сколько дней они здесь отдыхают. Через время я возвращался на те улочки, которые проходил чуть раньше, и снова общался с теми же людьми. Только я их помнил, а они меня — нет. Я почесал затылок и пробормотал: — Сумасшедший дом.
Но весь масштаб пиз… катастрофы я осознал, когда встретил высокого купца с вытянутым лицом и лошадиными зубами. Он крутил ручку у колодца, доставая наполненное ведро. Очень уж он походил на Брана — не телосложением, а манерой держаться и мимикой.
— Торговать приехали? — бросил я наугад. — Так деревенька вымерла, здесь прибыль не сделаешь.
— Я продаю дорогие ковры, сотканные вручную, — усмехнулся купец. — Если бы здесь жил кто-то кроме матушки Гусыни, едва ли он бы наскрёб монет хоть на один ковёр. Я за женой приехал. На нас напали разбойники, и я отправил её сюда. Не взял стражников из-за её дурости, вот теперь и расхлёбываю. Она должна была остановиться здесь. Сейчас передохну и пойду искать.
— А она случайно была одета не в красное платье? И много драгоценностей?