Наследие Иверийской династии
Шрифт:
— Потому что это подарок твоего покровителя. — От этого слова я скривилась, но Првленская сделала вид, что не заметила, и продолжила: — Мелироанские девы должны получать подарки и уметь их принимать. Это часть культуры. Кирмос лин де Блайт знает, что положение обязывает его быть с тобой обходительным. Он тоже играет свою роль так, как подобает человеку высокого происхождения.
— Не напоминайте мне о менторе, — сдалась я. Потёрла паука и надула щёки. — С недавних пор мы чужие люди. Жалею, что всё так сложилось и он до сих пор жив. Если бы я только могла избавиться от звания его мейлори… Или убить его, — голова опустилась сама собой. — Даже не знаю, что из
Ночь приобрела привкус откровенности. Или лауданум развязал мне язык. Возможно, мне просто захотелось оправдаться перед Лаптолиной Првленской. В этой академии у меня не было ни одного близкого человека, а она очень вовремя оказалась рядом.
— Как бы то ни было, сейчас ты его мейлори и должна соответствовать. Ведь он консул Верховного Совета, надежда королевства. Единственный, кто сможет спасти Квертинд и сберечь наследие Иверийской династии, — спокойно и ровно проговорила женщина. — И мы будем молиться, чтобы семеро богов дали ему ещё один шанс стать правителем.
— Вы его плохо знаете, — обиженно выплюнула я.
— А ты хорошо? — тут же подхватила Првленская.
Если бы можно было убивать взглядом, она бы погибла в тот же миг. Хорошо, что у меня не было при себе оружия для немедленной расправы над хозяйкой Мелироанской академии, иначе удержаться было бы ещё сложнее. Впрочем, кровавая магия не запиралась и у меня появился шанс узнать, как самая главная из благородных дев улыбается и танцует, корчась от боли…
— Возможно, твоё желание сбудется, — она словно знала, куда бить словами, и нарочно меня провоцировала. — И Кирмос лин де Блайт действительно сможет разорвать связь. Тогда твоя персона не будет иметь никакого значения.
— Думаете, ему удастся? — я закусила губу, моментально забыв о порыве ярости.
Сердце замерло в ожидании, будто от ответа этой женщины что-то зависело. Дыхание стало частым — то ли от опиумного дурмана, то ли от волнения. Я сжала сорочку на груди, хватанула ртом воздуха.
— Мы обе желаем ему в этом успеха, — Лаптолина слегка приподняла светлые брови. Не улыбнулась, не ободрила меня, а вцепилась взглядом. Ждала реакции. Это было новое испытание, но я не позволила ей насладиться результатом.
— Желаем, — голос сорвался, но в остальном я не выдала огорчения.
Встала, прошлась по ковру до одного из кресел. Завернулась в лоскутное одеяло, подобрала ноги. Спряталась от Првленской, давая ей понять, что разговор окончен. И рухнула в какой-то безотчётный страх, как на дно колодца. Тело бросило в ледяной пот, а рука сама собой метнулась к знаку соединения. Пришла мысль, что это испугался ментор, а я почувствовала его эмоцию по связи, иначе объяснить этот внезапный приступ было невозможно. Хорошо, что моё нехитрое убежище прятало меня от Првленской.
— На занятия по исцелению можешь не ходить, — раздалось за спиной. — Я знаю, что твоё тело начало мутировать от магии Толмунда. Это означает, что Девейна не отзовётся тебе. Так что ты первая мелироанская благородная дева без склонности исцеления.
Лаптолина презрительно фыркнула, будто только что сама себя оскорбила. Зашуршала платьем и, судя по звукам, направилась к выходу.
— Госпожа Првленская, — успела окликнуть я женщину, прежде чем он вышла. — Скажите, могу я написать в Кроуниц? Узнать, как дела у моих друзей? Хотя бы не как Юна Горст, а как Сирена Эстель?
— Не думаю, что это возможно, — мягкий отказ стоило воспринимать однозначно, и я сникла. — Лишний риск, неоправданный. Не забывай, ты скрываешься в моей академии и любое, даже крохотное внимание со стороны
Убедившись, что я хорошо её расслышала, Првленская вышла. Осторожно и тихо прикрыла за собой дверь, оставив меня в одиночестве.
Я пару раз качнулась в кресле, но неприятный царапающий осадок от недавнего страха быстро поднял меня на ноги. Спать не хотелось. Лежать — тоже. Я пометалась по пустой комнате белым привидением, по широкой дуге обходя корзину-подарок. Высунулась из окна, подышала южной ночью. Затем снова прошлась по покоям, рассматривая во тьме фигурки фарфоровых птиц на полках, расписные тарелочки, шкатулки. Их тени дрожали на окруживших меня стенах. Плетёный цветочно-лиственный орнамент и впрямь напоминал прутья клетки. Это ужасно раздражало. В просторном помещении стало так тесно, что, казалось, даже воздух закончился. А проклятая корзина цветов так и манила изучить её на предмет наличия карточки.
В нервном порыве я задула все свечи, кроме одной. Скрутила волосы в тугой узел, нашарила на туалетном столике пару шпилек, чтобы закрепить пучок. Накинула лёгкое платье со шнуровкой спереди, наспех завязала тесёмки, сунула ноги в туфли и вернулась к единственному источнику света. Толстый подсвечник оказался тяжёлым, как я и предполагала. Отлично! Он может пригодиться не только в исследовании замка, но и в случае защиты, если таковая потребуется. В конце концов, я всё же в академии, а не в тюрьме. Могу я перемещаться хотя бы по её территории?
Настала пора это выяснить.
За дверью оказалось пусто. Првленская уже ушла, служанки, должно быть, давно спали, как, наверное, и Жорхе Вилейн, обычно неотлучным стражем дежуривший у моих покоев. Я глубоко вдохнула и досчитала до десяти, как учил Демиург. Ничего интересного за это время не произошло. Ночные коридоры академии оставались такими же пустыми и тихими. Как раз то, что нужно для одинокой прогулки.
Ноги мягко шагали по лестнице: округлые, как в пещере, выкрашенные в голубой цвет ступени то уходили вниз, то поднимались наверх. Пол здесь был волнообразным, и каждая встречная дверь находилась на новом уровне. Одинокая свеча в руке вскоре погасла, но она была и не нужна, потому что вдоль стен горели раздвоенные канделябры с каплями из разноцветного стекла. Если тронуть их, свет заиграет радужными переливами по стенам, как магия Мэндэля на вывесках Тифоньего бульвара.
Блуждала я недолго. Быстро сориентировавшись в коридорах, я спускалась всё ниже и ниже, уже предвкушая выход. По дороге встретилось ещё одно дерево, только на этот раз не живое, а нарисованное на выбеленной стене. Кора и ветки выглядели так натурально, что я даже потрогала изображение: уж не врос ли настоящий ствол в стену? Но это был плоский рисунок, правда, с особенностью: вместо плодов на раскидистых ветках покачивались хрустальные шары, заполненные водой наподобие тиаля Вейна. Хломана Дельская наверняка знала, в каком году и кем было создано это произведение искусства. Возможно, художницу казнили так же, как ту девушку, что построила кристальный колодец. Я бы не удивилась. Потрогала пальцем прозрачные шары — нет ли в них магии? Магии не ощущалось, и я разочарованно двинулась дальше, рассматривая интерьер. Картины на стенах, резной карниз под потолком, даже перила — всё было выполнено творцами. Мелироанская академия являлась произведением искусства, средоточием магии красоты и плодом многолетнего труда. Плавные линии, все оттенки голубого и синего, игра света создавали ощущение подводного замка морской владычицы.