Наследие Иверийской династии
Шрифт:
Лаптолина деловито отошла, нагнувшись над своим искусным столом, а я фыркнула, презрительно отшатнувшись от зеркала. Кинула на него ещё один короткий взгляд и демонстративно отвернулась.
Госпожа Првленская будто бы потеряла ко мне интерес: она перебирала письма на фарфоровом подносе. Среди вороха пергаментов я заметила жёлтые листовки, на которых в Кроунице писали любовные истории. Женщина взяла одну и вчиталась.
— Новая сказка о любви ментора и мейлори, что спасает королевство, — потрясла Лаптолина листовкой. — Совсем новая и ожидаемо популярная. Красивая и волшебная.
Я пожала плечами.
— Она вбивает в головы юным леди, что мир строится на любви и верности, — женщина брезгливо откинула бумагу. — Что любовь способна преодолеть все преграды, — она невежливо ткнула в меня пальцем. — Но на деле любовь выкопает тебе могилу. Вам обоим. А заодно и всему королевству. Ты, наверное, думаешь, что мир вдруг сам исправится и исцелится, а вы с ментором обретёте счастье. Что Квертинд как-нибудь справится без тебя. И без него, — она резко отвернулась и быстро заморгала, будто бы передумала продолжать. Но всё-таки продолжила: — Если ты и вправду так думаешь, нам всем конец. Выжить в этом измученном распрями и истерзанном конфликтами королевстве можно лишь взяв всё в свои руки.
Ноги сами собой сделали два шага назад. Хотелось заткнуть уши. Однажды я уже пыталась изменить судьбу королевства. Ни к чему хорошему это не привело. И мне не нравилось то, что говорит эта женщина. Я нутром чувствовала, что мне не стоит этого слышать.
— Как ты представляешь себе будущее рядом с ним?
– Лаптолина быстро взяла себя в руки, села за стол и раскатала чистый пергамент.
“Никак” — хотелось ответить мне. До этого момента я запрещала себе представлять себе будущее рядом с ним. Только прошлое. Но мой ответ госпоже Првленской не требовался, потому что она продолжила.
— Будешь на балах, приёмах и светских ужинах косноязычно пояснять всем высокопоставленным людям и консулам, что могла бы стать отличным боевым магом, поэтому ведёшь себя, как дикарка? Ты хоть знаешь, что только движением веера или лёгким па в танце можешь оскорбить или сделать неприличное предложение мужчине? Хочешь позорить своего ментора до конца его дней, как делала это до сих пор?
— Я не… — хотела возразить я, пытаясь подобрать слова. — Я была…
Я не позорила его? Конечно, позорила без конца, даже находясь вне сложных правил придворного этикета. Я была ребёнком? Наверное, была… Но я и сейчас им оставалась, мечтая единолично владеть ментором. Я ведь и правда наивно думала, что любовь должна всё простить и сгладить. Но что он будет делать, отказавшись от власти? Путешествовать? Растить подснежники на склонах гор?
Грустная улыбка тронула мои губы.
— Ты не хотела проявлять такое явное неблагоразумие, эгоистично ставя свои желания выше благополучия королевства, — подсказала Првленская. — И была очень неосмотрительна, отказываясь проявлять усердие в обучении. Вы это хотели сказать, леди Горст?
— На… наверное, — растерялась я.
Я всё ещё боялась, что ментор умрёт в битве, но не думала о том, что будет, если он выживет. Как он будет жить? Как мы будем жить? Это открытие потрясло меня.
— В моём кабинете принято отвечать “Да,
— Да, Ваше Сиятельство, — я склонилась, выставив правую ногу вперёд и приподнимая уголки платья.
— Хорошо, — одобрила Првленская, бросив на меня короткий взгляд. — Тебе нужно ещё поработать над реверансом. Уверена, своим неуклюжим поклоном ты не хотела оскорбить меня старой безмозглой курицей, закостеневшей в своей чопорности.
Перо заскрипело по пергаменту, а мне снова поплохело. Слоны у ног Лаптолины как будто бы ожили и увеличились в размерах. Комната закружилась.
— Я пишу консулу Батору, что расследование продвигается, и у нас уже есть подозреваемые. Это значит, что Жорхе Вилейну нужно поторопиться с выводами. Он должен найти убийцу или назначить, мне всё равно. Но консула лин де Блайта лучше не привлекать к этому делу, — чётким, спокойным голосом вещала Првленская, выводя строчку за строчкой. — Нам важно беречь его репутацию почище своей. События вроде тех, что произошли в Кроунице, необходимо предотвратить, — она подняла глаза и заметила моё состояние: — Ты понимаешь, о чём я говорю, Юна?
К несчастью, я понимала её очень хорошо.
— Вы не хотите, чтобы он ради меня предал Квертинд, — осипшим голосом резюмировала я. — Снова.
Госпожа Првленская кивнула.
— Мои желания остаются только моими желаниями, когда речь идёт о Чёрном Консуле. Потому что я не могу им управлять. Но ты…
Она закончила с письмом, открыла ящик и достала длинную инкрустированную трубку. Набила её сушёными листьями. Подожгла и выдохнула тонкую струю, часто моргая от дыма. Потянуло сладковатым, приторным дымком. Я узнала этот запах. Он вернул меня на облачный мост, в ту ночь Красной Луны, когда я застала Голомяса и магистра Риина за раскуриванием баторских благовоний. Именно тогда я и загадала желание, не подозревая о том, как сильно его нужно бояться. Зато теперь я знала это. И всё равно в глубине души продолжала желать любви ментора…
— Ты должна очень хорошо подумать, какое место хочешь занимать подле него, — продолжила свою мысль Првленская, снова затягиваясь. Облачко дыма окутало её подобно кроуницкому туману. — Что тебя устроит? Мейлори? Придворный маг, стязатель личной охраны? Может, любовница? Жена? Станешь бороться за эту роль с веллапольской княжной, повергая Квертинд в ещё больший хаос? Какое будущее ты пророчишь себе и ему? Как ты представляешь ваши отношения в Квертинде? Я имею ввиду не короткую связь, порочащую истинную леди, а прочные и крепкие узы, достойные благородной девы.
Я нервно сглотнула. В горле запершило.
Всё это не входило в мои планы на эту беседу.
И не было похоже на правду.
Лаптолина просто пытается запутать меня? Заговорить? Ведь Кирмос лин де Блайт больше не претендует на трон. Он не обязан жениться на веллапольской княжне. В конце концов, он тоже просто человек — мой самый близкий и родной, которого я знаю лучше всех. И достоин счастья не меньше, чем все остальные. Он может вообще уйти из Верховного Совета, из консульства! Остаться только со мной…