Наследие мертвых
Шрифт:
— Я тоже, но, боюсь, это и невозможно.
— Ты меньше бойся. Выберемся! Вдвоем-то? И с этим? — Конан не без гордости показал Тариэлю меч. — Вот, только что по случаю выменял у здешнего гостеприимного хозяина. Гиперборейская сталь, ей не найти равных.
— Он тебе пригодится, — согласился тот. — И очень скоро. Знаешь, что Гаал собирается с нами сделать?
— Попробую угадать с трех раз. Скормить Вундворму?
— Ты видел его? И после этого так спокоен?!
— Не видел, признаться, но могу предположить, что гадость изрядная.
— Это,
— С кошачьей головой. Да. Я знаю. К тому же, ее невозможно убить.
— Гаал говорил мне то же самое, но я решил, что попытаться придется. Нельзя же сдаться просто так, без боя! — воинственно заявил Тариэль и вдруг, без всякого перехода, закрыл лицо руками. — Мне никогда в жизни не было так страшно, Конан! Стыдно в этом признаться, но я…
— Киммериец обнял его за плечи, чувствуя, как все тело Тариэля содрогается от рыданий.
— Брось, малыш. Ничего. Вместе мы с ним справимся.
— Ты действительно так считаешь? — с надеждой спросил Тариэль.
— Конечно, — Конан вовсе не был безусловно уверен в исходе предстоящего сражения, но сейчас считал самым главным поддержать упавшего духом друга. — Вдвоем-то? Двое таких великих воинов, как мы? Знаешь, нам не только в Халоге не было равных, но и во всей Хайбории, вот что я тебе скажу. И потом, ты никакого права не имеешь умирать. Дара ждет тебя. И, может, для тебя это не так важно, но Донал Ог не сомневается в твоих возможностях. Я говорил с ним.
— Ты был в Бельверусе? — понял Тариэль.
— Ну да. Из-за Райбера, — объяснил Конан. — Мне пришлось привезти его с собой. — Он коротко рассказал о своем недолгом путешествии.
— А где ты его теперь-то оставил? — спросил граф.
— С Джахель, — вздохнув, признался он.
— С кем? При чем тут Джахель? Она-то как оказалась в Нумалии, я что-то плохо тебя понимаю…
— Решила составить мне компанию, вот как! Честно говоря, я и сам понимаю не все, но она, как бы точнее выразиться, привязалась ко мне, и…
— Ну и девчонка! — воскликнул Тариэль. — Узнаю свою безудержную дочь! Судя по всему, она в тебя влюблена! А если так…
— Тариэль, я старше нее более чем втрое!
— Не думаю, что это может ее остановить. Я ведь тоже был совсем не парой Даре, однако, такие женщины в последнюю очередь смотрят на мелочи вроде разницы в общественном положении, возраст и прочее. Лет через пять-шесть, если она не передумает, а ты все еще будешь свободен, вполне может статься, что мы породнимся. А? Как думаешь? Если серьезно, Конан, то Джахель самая сильная из всей моей семьи. Да-да, не удивляйся, я всегда это знал.
Так или иначе, невыносимые мысли о Вундворме отступили для Тариэля на второй план, и Конан был рад этому. Что бы их ни ожидало, смертельную опасность лучше встретить достойно, не поддаваясь парализующему страху.
Глава XVIII
Около полуночи князь Гаал сам, лично посетил пленников.
— Ну как, — словно не заметив этого, проговорил князь, — вы успели обсудить между собой возникшие недоразумения? В таком случае, ты можешь идти, мне совершенно незачем тебя здесь удерживать. И если Тариэль намерен также меня покинуть, то пожалуйста, путь свободен.
— То есть как? — недоверчиво спросил Тариэль.
— Ты еще не утратил желания испытать судьбу? — приподнял бровь Гаал. — А мене показалось, будто ты был вовсе не в восторге от подобной возможности. Но я мог и ошибаться.
Что-то здесь было явно не так. Гаал говорил очень тихо и выглядел странно подавленным. Но вот он бросил случайный взгляд на листы пергамента с рисунками Тариэля, все еще продолжавшие лежать на прежнем месте. Ноздри Гаала гневно раздулись, словно он понял нечто важное, он взял один из листов и принялся внимательно разглядывать изображение.
— Что, страсть к прекрасному сильна всегда? Заберешь с собой или оставишь на память?
— Мне это не нужно.
— Как хочешь… вас обоих проводят до границ Нумалии, но я прошу об одной услуге: никогда, нигде, ни при каких обстоятельствах не упоминать об Ордене. Это не чрезмерно тяжкое условие, верно ведь?
— Было бы верно, пожалуй, если бы не твое слишком невероятное благородство, — проговорил Конан. — Лично я не такой дурак, чтобы поверить, будто ты способен нас вот так запросто отпустить.
— А ты проверь. Или намерен никогда не покидать пределов этой комнаты?
Конан переглянулся с Тариэлем.
— Пойдем, парень.
Они совершенно беспрепятственно достигли выхода из замка, казавшегося сейчас совершенно пустым. Складывалось полное впечатление, будто здесь никого нет, кроме них и Гаала.
— Не нравится мне это, — сказал Конан. — Он что, специально всех слуг отпустил? Тихо, как в могиле. Зато двери открыты все, какие есть, ты заметил? Зачем бы, как думаешь?
У Тариэля никаких соображений на сей счет не возникло. Иное дело, что он, как и варвар, отчетливо ощущал приближение опасности и непрерывно озирался, стремясь не позволить таковой проявиться внезапно. Тем не менее, двое мужчин покинули замок, и никто их не остановил.
…— Иди! — Гаал распахнул последнюю дверь, запертую до этого момента. — Иди, Повелитель. Ты ведь так хотел этой Охоты! Убей их обоих. Убей! Это наша с тобою ночь, и да будет так.
— Берегись! — крикнул Конан, одновременно услышав леденящий душу звук — шуршание стремительного чешуйчатого змеиного тела по аккуратно усыпанной гравием дорожке и обнажая меч.
Тариэль отскочил в сторону, и Вундворм не сумел схватить его с первого же прыжка. Впрочем, виной подобной неповоротливости было то, что гадина оказалась серьезно ранена — разумеется, в тот момент связать это обстоятельство со сделанными Тариэлем набросками на пергамене не смог бы ни Конан, ни он сам.