Наследие предков
Шрифт:
Проходя мимо зеркала, я глянул на себя. Боже, какой ужас! Я совсем забыл эту моду отращивать волосы, чтобы уши скрывало. И челка в глаза лезла. Срочно нужно в парикмахерскую!
— Саша, надо младшего брата увезти к бабушке в деревню. Я обещала Алёше, что сразу после окончания учебного года он поедет в деревню. Ну, и сам в деревне поживешь, сколько пожелаешь, — сказала мама.
— Хорошо, а на чем везти?
— На теплоходе, я билеты вам куплю.
На следующий день я сходил в школу. Конец года, классный час, раздача «слонов», в смысле дневников. Два дня назад нас всех пацанов 10 классов возили на заказных автобусах в воинскую часть на военные сборы, там выполняли упражнение — «1» огневой подготовки,
Одноклассники — такие еще дети. Это не в 21 веке бабульки и дедульки. А кого-то из одноклассников уже нет в живых, не все пережили девяностые и нулевые.
С одноклассниками меня ничего не связывало. Только в параллельном классе учились два друга: Слава и Витя.
Вот с ними я дружил. С Витей нас связывала радиоэлектроника, собирали разные схемы из журнала «Радио». А вот со Славой занимались спортом, утром бегали на зарядку. Только Слава занимался борьбой, а я лыжами.
Этим летом, в 79-м году, мы втроём: я, Слава и Миша, переплыли Северную Двину вплавь. А ширина реки только до острова чуть больше километра. Нормально сплавали вперёд и назад. Правда, назад, когда поплыли, чуть смухлевали. По реке шел буксир, который тащил плот, вот мы перебежали по плоту, а потом поплыли дальше.
В своем классе я был «белая ворона». Не курил, спортом занимался. Но мне с ними ещё один год учиться. Поэтому улыбаемся и машем…
После школы пошли с Мишей на тренировку, бегали опять в парке я, Миша и Сергей. На завтра Сергей уговорил нас сходить на рыбалку.
После тренировки, когда пришел домой, мама ещё утром попросила сходить в магазин. Взял авоську, сложил туда шесть пустых бутылок из-под молока и пошел в магазин. В магазине я обменял пустые бутылки, ШЕСТЬ штук, на три полные. Две кефира и одну молока. Представляете, поменял и без доплаты! Бутылки были с разными крышками из фольги: кефир — зеленая, а молоко — белая. В этом же магазине купил масла и сыра по 300 грамм. Ну а затем пошёл в магазин «Хлеб» и купил половинку черного за 9 копеек и батон нарезной за 30 копеек. Дальше мой путь лежал в рыбный магазин, где купил свежей трески по 60 копеек за килограмм. Мой улов вытянул на 1 рубль 6 копеек.
Принес продукты домой и побежал в парикмахерскую, постригся коротко, как привык в 21 веке. За свою модельную короткую стрижку я отдал 32 копейки. Это вам не 2024 год. Сын в Москве стрижется по знакомству за 1800 целковых. И та же короткая стрижка. Когда я пришёл домой, мама уже была дома.
— Саша, ты стал похож на человека! Ты посмотри, как тебе хорошо идут короткие волосы, — воскликнула мама.
— Мам, я осознал, и теперь будет только так, — ответил я.
Вечером мама нажарила трески и напекла блинов. Было очень вкусно.
На следующий день, в воскресенье, тренировки не было. Мы с Мишей пришли к Серёже домой, и от него вместе пошли на рыбалку.
Ловили на реке с «бонов» — пучков бревен, обвязанных толстенной проволокой, из которых состоял плот. Плот был причален к берегу, даже сходни были, и ждал своей очереди превратиться в бумагу и картон. Да! Представляете себе, бревна сечением 30–40 сантиметров будут превращать в упаковочный картон.
Наловили мы не очень много, в основном мелочи — окуней и ершей. Ловили на зимние удочки, пучки леса стояли неплотно, между пучками бревен были «окна», вот в эти окна и закидывали наши снасти. Ну а потом начался прилив, и рыба перестала клевать. Город наш недалеко от Белого моря, всего-то сорок километров, поэтому отливы и приливы были заметны и на реке. Забавно было смотреть, как четыре часа вода в реке двигается вниз, а затем четыре часа — вверх.
Летом у ребят свои планы. Миша вначале едет в деревню, а потом с Серёжей вместе едут в спортивный лагерь в Онегу. Сережа тоже куда-то в июне уезжал. Я в той жизни месяц работал на пилораме в селе Емецк, где жил этот месяц у тетки, сестры матери. Потом, в августе, поехал на заработанные деньги в Ленинград.
Как я и говорил, в деревню отправились вдвоем с младшим братом на большом белом теплоходе по большой реке северо-запада СССР. Надо было подняться вверх по реке на 200 км, где жила в деревеньке наша бабушка.
В двадцатых годах 21 века пассажирской навигации не существовало на Северной Двине. Весь речной пассажирский флот разрезали на металлолом в нулевые. Разрезали и более двадцати земснарядов, что речное дно чистили. Поэтому к 2024 году река окончательно стала мелкой, гигантские песчаные отмели тянулись на десятки километров. И этот песок из года в год перемещало всё ниже по реке.
Недалеко от Архангельска плавал чудом сохранившийся колесный пароход «Гоголь», его отремонтировали, и сейчас можно на колеснике, которому больше ста лет, совершить экскурсию, ну ещё несколько судов плавают, связывают острова с Архангельском.
А сейчас, в 1979 году, пассажиропоток на речном транспорте огромен. Теплоходы большие, малые, ракеты на подводных крыльях везут пассажиров и вверх, и вниз по реке. Работает огромный речной морской вокзал, а не как в 21 веке, окна заколочены фанерой, обнесен глухим забором, а над ним вороны кружат.
Земснаряды чистят фарватер реки. И кажется мне, что так и должно быть.
Я пребывал в радостном настроении. Я хочу жить в Советском Союзе! Я снова молодой, полон сил, да ещё магия мне в подарок досталась. Хотя я и затратил на это аж десять лет. По времени затраченному, считайте, два университета закончил. Однако, я никак ещё не мог осознать, что я пенсионер, которому 61 год, нахожусь в теле 16-летнего пацана. Кстати, я всю жизнь проработал на Севере, поэтому и вышел на пенсию в 55 лет. Как только я вышел на пенсию, так и добавили пять лет. Как оказалось, я запрыгнул на подножку уходящего поезда.
Вы спросите, а куда подевалась моя личность шестнадцатилетнего парня?
А очень просто, растворился он в моей душе. Ведь я — это он, только на 45 лет старше.
Смешно получается, как в песне Высоцкого: «Но тот, который во мне сидит, считает, что он — истребитель». Я в этом теле неинициированный маг, и я надеялся провести инициацию в деревне. А пока я наслаждался жизнью. В СССР цены смешные, каюта на теплоходе нам с братом обошлась в 9 рублей 50 копеек.
Сели мы на теплоход, который назывался «Пинега». И в 5 вечера, согласно расписанию, отправились в плавание, а прибываем мы на место в 6 утра следующего дня. Когда заходили на теплоход, матрос, который проверял билеты, спросил: «Ребята, вас утром разбудить, а то проспите свою пристань?» Я ответил, что да, надо разбудить.
Как только проплыли под архангельским мостом, по громкой связи объявили, что кто желает взять бинокль в прокат, необходимо подойти в рубку. Ну, конечно, мы с братом желали так, что побежали бегом. В рубке теплохода я оставил в залог свой новенький паспорт и даже не думал, что по паспорту могут взять какой-нибудь кредит, это вам не 21 век. Да и в СССР паспорт получают в 16 лет. Заплатил за прокат бинокля 80 копеек.
Ходили с братом по палубе и рассматривали проплывающие берега, песчаные пляжи, заливные луга. По высоким берегам проплывали деревеньки. Теплоход время от времени приставал к пристаням, пассажиры на одних, кто доехал до места, сходили на пристань по сходням, другие пассажиры грузились с вещами на теплоход.