Наследие Санторо
Шрифт:
— Ставки-то делать будете? — Мармон рассчитывал из личных запасов ровно сто евро.
Варийцы в азартном волнении зашарили по карманам, не переставая перешептываться. И благополучно пропустили момент, как мимо них прошёл сначала Реборн, явно пришедший напомнить, что собрание уже началось, а после с небольшим промежутком во времени вальяжно прошествовал Занзас.
— Мы не можем встать! — в столовой кто-то не выдержал и проскулил с таким отчаянием, что Варийцы снова ринулись к двери — намечался новый замес.
И не зря они отвлеклись от своего импровизированного тотализатора. Аделина Санторо, вскочив со свалившегося стула, громко хлопнула ладонями по столу, заревев
— Я так больше не могу!
С таким чистосердечным признанием Аделина круто развернулась, рванув в дверь в тот момент, когда Босс Варии направлялся к намеченному объекту на столе — оставшейся бутылке. Но ему помешали. Весьма пикантным способом, от которого Босс Вонголы схватился за голову с раскрытым ртом. Бьякуран выплюнул маршмеллоу в страхе подавиться, ведь Рёхей уже давился. Гокудера разжевал сигарету пополам, даже не почувствовав табак во рту. А Такеши сконфуженно скривился. Но лучше всех сложившуюся ситуацию выразил Реборн, снявший шляпу, словно в память о несчастной жертве превратностей судьбы.
Аделина в порыве неконтролируемой страсти запрыгнула на попавшегося ей на пути Босса Варии, и впилась в его губы страстным и глубоким поцелуем. Обвив его поясницу путами ног, а шею сплетя лианами рук, она явно не собиралась заканчивать всё одним поцелуем.
Деньги в руках варийцев взлетели в воздух будто конфетти из хлопушки в честь нагрянувшего события.
— Ёбаный в рот! Она босса засосала! — со свойственными децибелами прокричал на весь замок Капитан с такой силой, что все стекла завибрировали вместе с пятыми точками присутствующих.
— Валим нахрен от греха подальше, — Мармон вынес самое рациональное решение, проанализировав сложившуюся ситуацию. Даже раскиданные деньги не поднял — сейчас жизнь была куда приоритетнее.
Вария дружной гурьбой направилась прочь с места преступления, в давящей тишине. Что было хуже — из столовой тоже не доносилось ни звука. Не померли ли они там все от разрыва сердца и шаблона?
— Я же говорил, что она любит пожёстче, ши-ши-ши.
— Да что не так с моей жизнью? — задалась вопросом Аделина, когда поняла, в какую пикантную ситуацию она попала. Ну серьёзно, женское начало слишком не вовремя воззвало её к продолжению рода человеческого. Теперь она понимала фразу «Зудит в одном месте», во всех смыслах и позах. И самое ужасное — Лина не могла понять причину такой реакции тела. Слишком огромное окружение тестостерона? Она, конечно, не привыкла так долго находиться в мужском обществе, но чтобы тело реагировало до такой степени... Боже упаси, если благодаря Вонголе она станет еще и нимфоманкой в добавок ко всем другим достоинствам своей персоны.
Но что ещё хуже, стоило Аделине поднять глаза, как она поняла, что атмосфера в столовой напряжённо-интимная не только из-за неё. Хранители словно по негласному сговору уставились на неё как голодные коты, увидевшие последний кусок мяса у мясной лавки. И от этого мало того, что возбуждение увечилось, так еще и поджилки от страха затряслись. Стать жертвой Вонгольской оргии никак не входило в её планы. Встать и уйти не было сил — казалось, если она встанет, то либо накинется на первого попавшегося на её пути, либо просто упадёт в обморок, что было куда перспективнее. А тут ещё и Вария завалилась со своим собранием.
Когда Десятый проскулил голосом ученика, не желающего идти утром в школу, Аделина поняла, что проблема не только у неё. Их всех постигла одна участь. Когда до неё дотронулись, Лина думала, что сломает руку варийцу и потом изнасилует его попавшейся
— Лина-тян, — от жеманно-сладкого голоса Бьякурана вздрогнули все, проткнув его невидимыми иглами. А Бьякуран в непринуждённой манере, словно его не коснулась проблема полов, протянул Лине упаковку зефира. — Хочешь мой зефир?
Санторо сощурилась так, словно наводила прицел, она явственно почуяла томные фильтруемые нотки, искусно завуалированные под простую игривость. И этот «мой зефир» гормоны интерпретировали совсем не зефиром. Однако Аделина не спеша протянула руку в сторону лакомства, за ними следили, словно ждали последние секунды до взрыва бомбы. Санторо запустила руку, с вызовом смотря в глаза Джессо, чья улыбка застыла.
— Не бойся, суй глубже, я не кусаюсь.
Это вызов! И Аделина, захватив несколько горстей маршмеллоу, забросила их в широко открывшийся рот, под округлившиеся в пять копеек глаза присутствующих. Но со смаком разжевала, проглотила и облизала сладкие губы, ещё и виски пригубила, запив слишком приторную сладость.
Обстановка вновь накалилась. Вместо Варии их посетил Реборн, который явно одним предупреждением ограничиваться не собирался.
— Тсуна, в чём дело? Собрание уже началось.
— Реборн, — голосом павшей жертвы строго отчеканил Савада. — Я не встану. Никогда. Даже не проси меня.
Бывший аркабалено на подобное заявление заинтригованно вскинул бровь, и, засунув руки в карманы, оценил обстановку. Вставать явно не собирался не только Тсуна.
— Может, перенесём собрание сюда? — заманчиво предложил Гокудера.
— Отличная идея! — помпезно поддержал Бьякуран, взмахнув горстью зефира.
— Экстремально отличная идея!
— Ха-ха, полностью поддерживаю!
— Я даю вам ровно минуту объяснить, что здесь происходит, — голос Реборн звучал как стучащий чугун по их нервным клеткам.
— Мы не можем встать! — Савада не привычно эмоционально взмахнул руками и тут же сжал кулаки.
Реборн явно собирался прокомментировать упрямую позицию своего ученика, но сорвавшаяся с места Аделина, заявившая, что она так больше не может, отвлекла всех, включая и вошедшего за виски босса Варии.
Санторо нуждалась в срочной разрядке, горячая кровь кипела и рвала душу на части. Просто срочно обнять и поцеловать, иначе она сиганет в окно в лес, в поисках неизвестной жертвы. Она хотела всего лишь убежать, желательно под холодный душ. Но вход ей перекрыла мужская фигура, уже знакомая, в любой момент, к которой бы она в жизни не подошла, а сейчас лихо запрыгнула на него как матёрая ночная бабочка и впилась в горькие губы поцелуем. Было ли виной её мистическое состояние, но помимо неестественного возбуждения в груди разлилось тепло, заставившие прижаться к мужчине ещё сильнее. Занзас, которого удивить по жизни вообще сложно, лишь на мгновение оторопел, после в крови разлились искры гнева, он схватил прилипшую к нему и потерявшую страх девушку за копну алых волос, но перед тем как отцепить от себя, провёл своим языком по её, прикусив нижнюю губу — непривычное сочетание сладкого и горького. Но девушку даже не пришлось размазывать по стенке, она потеряла сознание, грохнувшись на пол.