Наследие времени. Секунда до

Сейбл Мери

– Что значит «непристойные вещи»? – в полубредовом состоянии спросила она.

– Если не понимаешь, о чем я, лучше и не узнавать, – смущенно ответил он.

Парень не догадывался, что она совсем ничего не знает об отношениях между мужчиной и женщиной. Вопрос девушки смутил его и даже поставил в тупик. Он нашел оправдание: ведь она ранена и находится в бреду.

– Вы мужчина? Я не должна здесь быть. Я нарушила закон ксанфата. Арда ищет меня, и если она вас найдет, то убьет. Мне нужно возвращаться домой.

Сатирра снова попыталась встать, но ее опять мягко остановили его сильные руки.

Объяснить себе, что он не враг, она

не могла. Мужчина есть мужчина, но, видимо, это он ее спас. Она подумала, что лучше убраться отсюда, пока ее не нашли амазонки в таком обществе и не казнили. Тут она почувствовала, как человек взял ее за руку. Это было очень странное ощущение, так делала только Элен, когда Сатирра была маленькой. Девушка все меньше понимала, что происходит.

– Не беспокойся, она никогда не узнает, кто я. Ты должна отдыхать, а когда пойдешь на поправку, наш общий спаситель тебя отпустит, – непринужденно ответил он.

– Спаситель?

– Да, скоро ты с ним познакомишься. Дай только телу прийти в себя, и все вспомнишь и расскажешь, как попала в капкан.

– Почему вы мне помогаете? Ксанфа всегда говорит: если попадаешь в плен к мужчине, лучше умереть, потому что они истязают, бьют, обращаются с женщинами, будто мы вещь. Я никогда не слышала о том, что такие как ты могут помогать.

– Правда? Не знал, что я такой. За триста сорок семь лет никогда женщин не бил, – сказав это, он призадумался. – А кто такая ксанфа? И почему она так говорит про всех мужчин?

Он разговаривал спокойно, думая, что она ничего не вспомнит об этом разговоре. Таких чудных историй ему еще не доводилось слушать.

– Ксанфа – это Арда. Мы все ей подчиняемся, а она оберегает нас, – даже не заметив его слов о возрасте, ответила она.

– Это как король и королева? – Он сдвинул брови от удивления.

– Я не знаю, кто это и что значит, – растерянно ответила она.

– Значит, поговорим об этом, когда поправишься. Видимо, ты совсем ничего не знаешь про людей или, может, ударилась головой и не помнишь. Нас всех удивило то, где нашел тебя наш вождь. Слишком далеко от ближайшей деревни. Может, варвары тебя туда загнали… Ты весьма странно одета, да и вооружена как воин. Мы нашли у тебя два меча, кинжал и мешки с вещами. Но хватит об этом, сейчас моя очередь промыть твою рану. Она не смертельная, но заниматься ею все равно нужно.

– Так это не ты меня спас?

– Нет. Сейчас я за тобой ухаживаю.

Она чувствовала себя слабой и половину слов, что он ей говорил, не понимала. В момент, когда он нежными руками прикоснулся к ее животу, ее тело покрыли мурашки. Она задергалась, как лошадь, сгоняющая надоедливую муху. Все из-за непривычного ощущения чужих рук на теле.

– Все в порядке? Тебе больно?

Взяв ее за лицо обеими руками, он нагнулся, и она ощутила теплое дыхание на лице. Он был так близко, что она смогла размыто увидеть цвет его зеленых глаз и ярко-рыжие волосы, но лица так и не рассмотрела.

– Лучше не трогай меня, это запрещено. Я должна сама себе помочь, – она испугалась, снова подумав о том, что будет, если в ксанфате узнают, что к ней прикасался мужчина.

– Я не причиню тебе вреда. Не бойся, я только хочу помочь. Мы всегда помогаем раненым и тем, кто умирает, – он был настолько добр, что ей хотелось ему поверить. – Пока я буду промывать рану, расскажи о себе. Как тебя зовут? Как попала под власть ксанфы, не помнишь? – Ему хотелось побольше узнать о необычной девушке.

– Меня зовут Сатирра. Это

имя дали мне амазонки. Я и сама не знаю, как попала в ксанфат. За день до того, как я покинула наш лагерь, я узнала, что мне всю жизнь врали. Они говорили, что наша ксанфа любит меня, и что она вырвала меня из пасти медведя. Но женщина, которая лечила меня, рассказала, что это было не так. Арда нашла меня в лесу с мужчиной, и все, что он успел сказать, – это про проклятого медведя, который оставил эти шрамы на лице и руке. Она отрубила мужчине голову и забрала меня с собой. Они говорили, что это медведь вырвал мне глаз и повредил руку, но, зная о том, на что варвары способны, думаю, это мог быть и тот мужчина. Поэтому мы живем, скрываясь от ваших глаз. Вы ненавидите женщин и издеваетесь над нами, – рассказывая это, она вновь вспомнила сон и пасть медведя, сомкнувшуюся на ее лице, но продолжала. – Наверное, это и вправду сделал со мной медведь, просто почему мне не рассказали, как нашли в руках у мужчины?

В таком состоянии Сатирра вовсе забыла обо всех правилах ксанфата. Всю жизнь амазонки прятались и заметали за собой следы, чтобы о них никто не узнал. Будто под воздействием волшебства, она доверила ему секрет существования амазонок. Обида на Арду отпечаталась в ее памяти сильнее всего, и рассказ о медведе с мужчиной было первым, что пришло ей в голову.

Когда она сбежала из лагеря, то отступать уже не хотела, но и в одиночку было страшно. Поэтому она шла по их следам, но держалась на расстоянии, чтобы они ее не заметили. Она не решалась присоединиться к ним и ждала удобного момента, чтобы проявить себя. И ведь она действительно спасла весь отряд, когда отвлекла варваров. Она справилась с тремя мужчинами, но ей помогли укрытие, внезапность и гнев, который копился на ксанфат за все время жизни в нем.

– Я многое успел повидать, Сатирра. И ты приравниваешь варваров ко всем мужчинам, но не все мы жестокие, как варвары. Поверь, в моем поселении никто тебя и пальцем не тронет. Я не знаю, почему держали в секрете твое появление в ксанфате, но, может, на это действительно была причина. Жаль, я не могу излечить твои шрамы: такое никому не подвластно, даже вождю.

Пока они разговаривали, он уже заканчивал закладывать мазь в ее рану. Она по-прежнему не разглядела его лица, но начала вспоминать, как Элен ей рассказывала о жизни за рекой. Вспомнив фразу, что не все мужчины так ужасны, она еще больше прониклась к незнакомцу доверием. Он встал и начал поспешно собираться, чтобы уйти.

– Постой, не уходи! Не оставляй меня, ты ведь даже не назвал свое имя!

Сил снова подняться у нее уже не было.

Ей очень хотелось рассмотреть его лицо, но зрение все еще подводило.

– Я скоро вернусь. Мне нужно привести сюда вождя, а пока отдыхай, – опомнившись, сказал он.

Его словно кто-то поторапливал, но, уже собравшись выйти, он остановился.

– Меня зовут Гаррет.

Пробыв в тишине и полудреме несколько часов, Сатирра попыталась снова открыть глаз, чтобы рассмотреть, где она находится. Все по-прежнему было расплывчатым, но небольшое количество света, проникающего со входа, где полотна не были прижаты плотно друг к другу, помогало увидеть очертания этого места. Шатер чем-то был похож на такой, в каких жили и амазонки. Только полотна именно окружали и сверху собирались в конус. Вокруг низкой кровати, где она лежала на шкуре, стояли полки с глиняными сосудами разных форм. На многих были изображены животные. Запах она