Наследие. Трилогия
Шрифт:
– Ну хорошо, – сказал я, обращаясь к Ахаду, поскольку он, похоже, был здесь единственным, кто пытался сосредоточиться на деле. – Так кто собирается забрать маску и уничтожить ее?
Ахад сложил пальцы домиком.
– Никто, – ответил он.
Я уже открыл рот, но Китр опередила меня.
– Не поняла, – сказала она. – Исходя из твоих же слов, Ахад, такой могущественный предмет нельзя оставлять в руках смертных.
– А чьи руки станут для него лучшими? – Он обвел взглядом стол, и я поежился, осознав, что он подразумевал. Неммер, кажется, тоже
– Было бы благоразумней… – начала Китр.
– Нет, – перебила Неммер. – Нет. Вспомни, что случилось в прошлый раз, когда бог завладел могущественным оружием смертных!
При этих словах Эйем-сута, выбравший для себя внешность амнийца, резко побледнел.
Лицо Китр одеревенело.
– Ты даже не знаешь, действительно ли эта маска опасна для нас. Это ведь его скрючило! – И она ткнула пальцем в мою сторону, оттопыривая губу. – А при нем теперь слова лишнего не скажи, а то он замертво хлопнется!
– Там был еще Каль, и ему тоже скверно пришлось, – нахмурился я. – Эта штука неисправна, в смысле, не завершена. Какое бы у нее ни было предназначение, она делает это неправильно. Но в любом случае мощь в ней такая, что, по-моему, не стоит ждать, пока смертные ее доделают. Надо переходить к действиям. – Я уперся взглядом в Ахада и Ликую. – Вы же знаете, на что способны смертные.
– Да, примерно на то же, что и боги, только масштабы поменьше, – ласковым тоном ответил Ахад.
Ликуя покосилась на него, но я не смог понять выражение ее лица. Она повернулась ко мне:
– Тебе известно не все.
– Так расскажи! – вырвалось у меня.
К Ахаду я успел попривыкнуть. Он берег тайны примерно так, как я – игрушки, и делал это в основном назло. Ликуя, по-моему, обладала иным складом характера.
– Ты уже не ребенок, Сиэй, – нарочито медленно выговорил Ахад. – Пора бы уже научиться терпению. – Потом его самодовольная улыбка поблекла. – Впрочем, пожалуй, ты прав, требуя объяснений: ты новичок как в нашей организации, так и в Тени. Так вот, изначальной целью этой группы был надзор за нашим поведением и предотвращение нового Отлучения. Эту цель мы не отменили, она лишь перестала быть главной. Все изменилось с тех пор, как некоторые смертные решились использовать демонскую кровь, дабы выразить свое неудовольствие нашим прибытием. – Он вздохнул, закинул ногу на ногу и откинулся в кресле. – Это случилось несколько лет назад. Ты, вероятно, помнишь те времена.
Еще бы я не помнил! В Тени начали погибать мои братья и сестры, и Нахадот едва не обратил город в большой дымящийся кратер.
– Такое забудешь… – пробормотал я.
Ахад кивнул:
– Словом, наша группа изначально создавалась, чтобы оградить их от нас. После того случая стало ясно: требуется поработать и над тем, чтобы защитить нас от них.
– Как-то это глупо, – сказал я, хмуро оглядывая присутствующих. Ликуя подняла бровь, но я лишь поморщился. – О демоне позаботились, угрозу искоренили. Чего бояться-то? Любой из вас
– Нет, – возразил Эйем-сута. – Не можем. Если мы учиним что-то подобное, Йейнэ тотчас отзовет наше право здесь находиться. Ты не понимаешь, Сиэй, ведь ты не хотел сюда возвращаться после того, как кончилось твое заточение. При данных обстоятельствах я тебя винить не могу. Но ты действительно предпочел бы никогда в будущем не посещать смертное царство?
– Это к делу не относится.
Эйем-сута покачал головой и подался вперед, отметая мои доводы:
– Может, скажешь еще, будто никогда не прижимался к груди смертной женщины, ища ее объятий, Сиэй? Ее безусловной любви? Не замирал от восторга, когда какой-нибудь смертный мужчина ерошил тебе волосы? Будешь утверждать, что они для тебя ничего не значат? Скажи это, глядя мне в глаза, и тогда я поверю тебе.
Я мог это сделать. Ведь я Плутишка. Я могу смотреть кому-нибудь в глаза и при этом говорить все, что сочту необходимым, и мне поверят. Поймать меня на вранье, когда я хочу соврать, удавалось лишь Нахадоту, который знает меня лучше всех, и еще Итемпасу, мгновенно распознающему неправду.
Но даже завзятые обманщики не лишены чести, и Эйем-сута знал это как никто. Он был прав, и я взял бы грех на душу, не признав этого. Поэтому я просто опустил глаза, и он с облегчением откинулся назад.
– Вот из таких споров и родилась эта организация, – с едва заметной сухостью в голосе заметил Ахад. – Не все богорожденные избрали наш путь, но большинство все же придерживается установленных нами правил, потому что это всем нам во благо. – Он пожал плечами. – А кто придерживаться не хочет, с теми мы разбираемся.
Я подпер кулаком подбородок, изобразив скуку, чтобы скрыть тревогу, поселившуюся во мне после вопросов Эйем-суты, и сказал:
– Это все замечательно. Но каким образом ты оказался за главного? Ты же младенец!
Ахад в ответ улыбнулся, вернее, скривил верхнюю губу:
– После гибели Сумасброда ни у кого не было желания вставать во главе. За последнее время, однако, наш внутренний порядок претерпел изменения. Теперь я просто организатор, по крайней мере до тех пор, пока наш истинный предводитель не сочтет, что настало время проявить себя более активно.
– А ваш предводитель – это кто? – осведомился я, не особенно, впрочем, надеясь на ответ.
– А это важно?
Я обдумал услышанное.
– Полагаю, не очень. Но все это ужасно… по-людски, вы не находите?
Я обвел рукой комнату, стол, стулья, поднос, полный таких милых маленьких порционных закусок. (Мне ужасно хотелось сунуть в рот кусочек сыра, но я из гордости сдерживался.)
– Раз уж вы решились зайти так далеко, – продолжил я, – почему бы не придумать какое-нибудь достаточно грозное название? К примеру, «Организация», или еще что-нибудь столь же нетривиальное. Коли мы намерены действовать, точно шайка смертных, так почему бы и нет?