Наследие
Шрифт:
— Всем свойственно заблуждаться, даже самым великим людям, — сказал я. — В технике излечения нет ничего сложного. Это просто комплекс упражнений, укрепляющих тело.
— Простой комплекс упражнений, — повторил император улыбнувшись. — Ещё много людей страдают от этой болезни. Готов ли ты сделать эти техники открытыми для всего мира?
— Я как-то не задумывался, — честно признался я. — Ничего секретного в них нет, а вот опасность огромная. Нужно, чтобы кто-то направлял процесс лечения, иначе несчастных ждёт смерть от выплеска собственных сил.
— Значит, техники всё-таки не простые? —
— Как объяснить? Человека несложно научить управлять машиной, но если он не знает правил, то или сам разобьётся или задавить кого-нибудь. Начнёт торопиться, разгонится и не сможет затормозить на повороте. Ведь когда у тебя дорогая спортивная машина, сложно объяснить, что ехать на ней нужно не быстрее пяти километров в час.
— Теперь я понимаю, — кивнул он. — Но ты не ответил на вопрос, откроешь техники для всего мира.
— Легко. Вернусь в МИБИ, напишу методичку и попрошу ректора сделать объявление.
— Мне не нравится, — он покачал головой. — Опять слава обойдёт достойного его человека. Но я знаю, как это сделать лучше и помогу.
— Спасибо, — я коротко поклонился, думая, что его помощь выльется исключительно в проблемы.
— Мы здесь собрались, чтобы поужинать, так? — он посмотрел на дочерей, затем на супругу. — Поговорить можно и за трапезой. Отклонимся немного от традиций. Кузьма, садись по левую руку от меня.
В этот момент пришли в движение слуги. В помещение начали вкатывать столики с блюдами и посудой. Минут за пять на большом столе не осталось свободного места. А за спиной каждого, встал слуга, готовый подать любое блюдо. Император сделал пространный жест, который его слуга умудрился понять и подать тарелку с рыбой. Кстати, оформлению блюд придавали огромное значение, поэтому выглядело всё не только вкусно, но и красиво. Я примерно представлял, что собой представляет китайская кухня, поэтому показал на тушёное мясо с овощами. Жаль рядом нет Фа Чжэна. Он бы многое отдал, чтобы попасть на кухню и посмотреть, как готовят императорские повара. Только кушать в этой одежде с широкими рукавами очень неудобно. Не говоря уже, чтобы потянуться за какой-нибудь тарелкой, не испачкавшись во всех блюдах разом. Хорошо, что я владел палочками на приличном уровне, чтобы не бояться уронить кусочек мяса или соуса в рукав. А вот Алёне пришлось пользоваться серебряными вилками и ложками, которые лежали рядом с нами. Надо отметить, что Анна Юрьевна в ужине участия не принимала, хотя сидела за столом следом за Алёной. И не будь она женой главы рода, в который входила моя семья, уверен ей пришлось бы постоять рядом со слугами.
Начали трапезу молча. Ожидая долгую беседу, я быстро умял два мясных и одно рыбное блюдо, закусил овощами и необычными по цвету грибочками в соусе. Затем слуга императора принёс небольшой глиняный кувшинчик, увидев который правитель обрадовался. Вытер руки о салфетку, взялся за кувшин, ловко сорвав запечатанную крышку.
— Особое вино, по особому случаю, — сказал император, лично наполняя две глиняные чашки. Одну протянул мне, передав из рук в руки.
Подав пример, он выпил, покачал головой от удовольствия. Вино оказалось крепким. Я подобное никогда не пил и сравнивать особо не с чем, разве что оно было существенно вкуснее саке.
— Твоя
— Может, и раньше, — кивнул я. — Алёна талантлива, мы занимаемся меньше полугода, а она уже достигла больших успехов.
— Мой советник говорит, что это заслуга парной культивации.
— Чего? — не понял я.
— Парной культивации, — повторил он. — Когда мужчина и женщина во время секса обмениваются энергией инь и ян.
— Чего? — в этот раз моё удивление было куда больше. — Глупость какая-то. Если бы это… работало, то люди прогрессировали куда быстрее и вместо институтов боевых искусств нужны были бы бордели. Бред.
— Людям часто свойственно преувеличивать, но это не такой уж и бред, — он покачал головой. Сделал жест своему слуге и тот поспешил выйти из зала. — Но, если кто-то будет заниматься с раннего возраста, он сможет стать мастером в двадцать два года?
— Не любой. Мой брат, к примеру, не стал, как и сестра. Нужен особый талант, усидчивость, терпение и желание.
Император протянул ко мне руку, я вернул ему чашку, и он наполнил её ещё раз. Мы снова выпили. Под такую закуску и с водки не опьянеешь, не говоря уже про вино. Но приятное тепло по телу начало разливаться. Я почувствовал небольшой прилив сил. В этот момент в зал вернулся слуга в сопровождении мужчины лет сорока пяти. Я видел его по дороге в зал. Одет он в изысканный халат эпохи Хань, только без широкого пояса.
— Он убеждал меня, что ваши с ученицей успехи — это заслуги парной культивации. Именно поэтому ты выбрал в жёны сильную женщину мастера. Пытаясь убедить меня, сказал, что примет наказание в сорок ударов палкой, если это не так.
По тону императора мужчина сразу догадался, что был не прав. А услышав про наказание, побледнел, склонился в поклоне едва не под девяносто градусов.
— Если дал слово, его нужно сдержать, — добавил император.
Советник поднял голову, посмотрев на супругу императора, словно искал поддержки, но та его взгляда не замечала, наслаждаясь ужином.
— Сорок ударов палкой, серьёзное наказание? — спросил я. Интересно, а у нас император отдал бы такой приказ, отходить кого-то из министров или личных помощников палкой?
— Серьёзное, — подтвердил он, глядя на советника. Жестом отослал его прочь. — Умелый палач десятью ударами ломает восемь костей.
Одним глотком он допил вино, протянул ко мне руку. Пришлось быстро проглотить оставшееся и передать ему чашку. Кувшинчик, что ему принесли, вмещал в себя литра три и если он рассчитывает, что мы выпьем всё, то это будет непросто.
— Как тебе монастырь в Тибете, — спросил он. — Расскажи о впечатлениях.
— Мрак, — честно признался я. — Холодно, нет удобств. В такой обстановке учиться невозможно. Я бы мастером не стал, если бы тренировался в подобном месте.
— В аскезе есть свои преимущества.
— Смотря какую цель перед собой ставить. Если развитие, то вряд ли она поможет.
Он рассмеялся, но немного сдерживая эмоции «хо-хо-хо-хо», хлопнул себя по коленке пару раз.
— Первый, ты первый из иностранцев, кто говорит мне об этом прямо, — сказал он. — Поэтому ты и уехал?