Наследие

Цыпленкова Юлия Валерьевна

А когда дракон опустился на землю, Фиалка сказала ему, что подарила свой домик в лесу кровным родителям. Все, в чем нуждались Элора и Тахрад — это они сами, и уединенную от всех сторожку приняли с радостью и благодарностью.

— Только об одном жалею, — неожиданно произнесла леди Дархэйм, прощаясь с дочерью и зятем, — что не была матерью для своего сына. Слишком поздно я поняла, что мальчику была нужна не строгость, а любовь. Слишком долго я возлагала на него грехи его отцов. Жаль, что плата за ошибки молодости оказалась так высока.

Виалин обняла мать, принимая ее боль и раскаяние. Рик же смотрел

на матушку своей жены и ее возлюбленного из иного мира, когда они уходили сквозь переход Дальгарда в лес, и в его взгляде не было ни сочувствия, ни умиротворение. Взор пожелтевших взгляд был тяжелым и мрачным. Слишком дорого обошлась миру людей эта любовь. И как бы она не была горяча и предана, но искупить жизни, погубленные в гонке за встречей любящих душ, она не искупала. Хранитель не смог простить Элоре и Тахраду их дороги друг к другу. Однако неприязнь быстро спрятал, зная, что это огорчит его супругу.

И вот теперь лорд Илейни направлялся к сторожке, чтобы задать всего один вопрос. Честь его требовала исполнить давнюю клятву, и аниторн не привык отказываться от своих обетов. Он приблизился к кромке леса, взглянул на знакомые очертания маленького домика и замер, принюхиваясь. Даархара он перехватил раньше, чем тот нанес удар. Сжал пальцами шею и с яростью заглянул в глаза.

— Не узнал, — просипел Тахрад. — Услышал чужака, но не узнал…

Рик убрал руку и усмехнулся. Даархар тряхнул головой, отдышался и угрюмо взглянул на гостя.

— Зачем ты пришел ночью, словно вор? — спросил он.

— Не за твоей жизнью, даархар, — ответил лорд-дракон. — Мне нужен ответ.

— Какой?

Тахрад кивнул в сторону сторожки. Они дошли до дверей, но входить внутрь аниторн не стал. Он присел на бревно, лежавшее у стены, взглянул на звезды и спросил:

— Можно ли отпустить из ловушки души, убитых даархаром, если они помещены в созданное им хранилище?

— Как это? — не понял Тахрад, присаживаясь рядом.

Рик коротко рассказал о произошедшем с Нэми, о том, что сам едва не попал в ловушку, и о словах Фиалки, рассказавшей, как поступает с плененными душами Эрхольд Дархэйм.

— Все? — с каменным выражением на лице спросил даархар. И, дождавшись кивка аниторна, заливисто расхохотался, живо напомнив Рику смех его супруги, с той лишь разницей, что смех Виалин был, по-женски, мелодичен.

— Что смешного? — насупился аниторн.

— Да нет никакой ловушки! — весело воскликнул Тахрад. — Создавать миры и реальности могут только Изначальные! Эрхольд всего лишь привязал души к себе, не позволив им уйти в мир мертвых.

— А тьма…

— Ты же умирал, Рик, — второй тесть лорда Илейни широко улыбнулся. — Твой разум создал эту черноту, когда его уничтожала магия даархаров. Конечно, ты мог услышать голос духа, ты ведь уже почти не принадлежал миру живых. Виалин сумела отсечь образующуюся привязку души к ее господину. И освобожденная от власти Эрхольда душа вернулась в тело, не без помощи моей дочери, конечно. Только и всего.

— Значит, души, которые он привязал к себе, ушли вместе с ним в твой мир? — еще больше мрачнея, спросил аниторн.

Тахрад пожал плечами. После задумчиво потер подбородок.

— Вряд ли, — наконец, сказал он. — Во-первых, привязка духа идет не столько к живой сущности, сколько

к миру живых, это не позволяет душе уйти в мир мертвых. А во-вторых, когда Эрхольд очнулся и задергался в твоих руках, хранитель Ламаар блокировал его Силу, это в его власти. Видел на его шее ожерелье с пятью завитками? Так вот это — дихтрад. Он дает возможность своему владельцу перекрыть все выплески магии на расстоянии тысячи шагов. Обычно дихтрад носят властители. Безумно дорогой артефакт. Мало того, что блокирует, так еще и тянет Силу из магов. Чем древней дихтрад, тем могущественней его влияние. Маг может сам определить круг тех, чью Силу артефакт не тронет, их количество определяет число завитков. Ламаар может оставить магию пятерым. И поверь, это означает, что он весьма сильный маг. Дихтрад подчинить не просто. Иногда он выпивает даже собственного владельца…

— Все это познавательно, — усмехнулся аниторн, — и я даже готов послушать твои рассказы, но не сейчас. Так что с душами?

— А что с душами? — пожал плечами Тахрад. — Если учесть, что магия Эрхольда была подавлена силой артефакта хранителя, и души, порабощенные им, принадлежали этому миру, то, скорей всего, они еще тогда обрели свободу, когда за моим сыном закрылись врата в другой мир. Сам я проверить не могу, ты меня вынудил остаться обычным человеком, — не без яда произнес даархар, но закончил спокойно, — но моя дочь, или же любой некромант смогут призвать нужную тебе душу. Вот и проверишь. Если же духи ушли вслед за господином, то…

Он развел руками, и Риктор мрачно кивнул.

— Ясно. Буду искать некроманта.

— Не надо никого искать, — послышался голос из небольшого окошка. Мужчины обернулись и увидели леди Элору. — Я все-таки, хоть и не особо сильный, но все-таки темный маг. Если лорд-аниторн не желает тревожить нашу дочь тем, что ей легко сделать без лишних ритуалов, значит, считает, что ей встреча с той, кто явится на зов, будет не слишком приятна. Я не хочу, чтобы то, что касается нашей семьи, выходило за ее пределы. Я проведу ритуал призыва. Мне нужна капля вашей крови, лорд Риктор.

— Вы… вы все-таки темный маг, — с сомнением произнес Рик.

— А вы муж моей дочери и будущий отец моих внуков, — парировала женщина. — Возможно, я успела наделать ошибок, но ума у меня достаточно, чтобы не навредить будущему своего рода.

— Хорошо, — согласился аниторн, не уловив в словах своей тещи лжи и коварства.

Он поднялся с бревна и направился в сторожку. Тахрад последовал за Риком. В глазах его ясно читалось любопытство, несмотря на то, что он когда-то откликнулся на призыв темного мага, видеть сам ритуал даархару не довелось. Он вообще не видел еще ни одного человеческого магического ритуала, и теперь с интересом ожидал, что будет делать Элора.

Женщина указала взглядом на стол, и мужчины сдвинули его в сторону, освобождая место. Элора опустилась на колени, расставил три свечи так, что они образовали пирамиду вершиной вниз. После начертала три руны с внешней стороны граней треугольника, четвертую поместила в центр, что-то тихо нашептывая. Затем прокалила над огнем нож и протянула руку. Аниторн вложил в ее ладонь свою, и женщина надрезала подушечку указательного пальца. Надавила, и несколько капель крови упали на руну в середине треугольника.