Наследница Бабы-Яги
Шрифт:
Помахала им ручкой. Выдохнула. Тяжеловато, конечно, в такой компании два дня, но ребята не виноваты в том, что я предпочитаю тишину и покой. Мне вообще расстройство аутистического спектра ставили, потому что я до пяти лет отказывалась разговаривать… Правда, потом вдруг зашпарила так, будто всю жизнь скороговорками баловалась, но всё же эти пять молчаливых лет вызывали у людей подозрения.
Решила перед сном прогуляться к озеру, очень уж оно мне понравилось. Солнце бликовало на воде, отражалось в плоских листах водокраса и кувшинок, отчего те казались белоснежными.
У самого берега, крякая,
Я присела на бережок и набрала плоских камешков — в летних лагерях, куда нас исправно отправляли каждый год, самым весёлым развлечением был «лягушачий турнир». Мы собирались всем лагерем каждый воскресный вечер и делились на команды. Вожатые подсчитывали баллы: у какой команды в сумме больше всего «лягушачьих прыжков», те победили. Наградой был просмотр фильма в ДК, доме культуры, правда, смотрели его все — и победители, и проигравшие. Несмотря на это, вкус победы не терялся, для нас большую важность представляла не физическая награда, а статус победителя.
Первая лягушка прыгнула всего дважды. Просто я не приноровилась. Вторая улетела на все четыре прыжка. Третья — на пять.
Утка закрякала громче. Машинально перевела на неё задумчивый взгляд…
Огромная чайка пыталась клювом схватить одного из утят, а мама-утка отбивалась от неё изо всех сил. Недолго думая, я кинула в них камнем, потом вторым, третьим — уткам ничего не будет, а чайку отпугнёт.
Так и вышло: чайка, возмущённо крикнув, отлетела в сторону, и мама-утка споро стала подпихивать своих детей к пушистому тростнику. Я ужасно распереживалась — сердце в ушах колотило — но камушки не выкидывала, внимательно следя, чтобы утки добрались до безопасного места.
Добрались, спрятались. Я расслабленно выдохнула и почувствовала себя виноватой перед чайкой. Наверняка голодная… Но они, вообще-то, падальщики, по помойкам лазают, летом им нетрудно еду отыскать, а уточек жалко.
Пихнула оставшиеся камни в карман и собралась возвращаться к себе, но мне в ногу что-то ткнулось и закрякало. Посмотрела вниз — утка. Не уверена на сто процентов, но, кажется, та самая мама-утка. Неужели оставила своих деток?
— Кря-кря, — выдала она, смотря на меня снизу вверх. — Кря.
— Это у тебя такое «спасибо»? — хмыкнула.
— Кря! — она кивнула. Я с ума схожу?..
Присела перед уточкой, погладила её по голове. И ведь не убегает, такая ручная! Надо будет купить каких-нибудь круп и принести им. И чайкам заодно что-нибудь. Вон, как раз спрошу у администраторши гипермаркета, вдруг какую просрочку выдаст — для чаек-то. Ну а если не выдаст, так уж и быть, разорюсь на кусок мяса или кильку мороженую.
— Кря, — утка мягко клюнула меня в ладонь и посеменила обратно в тростник.
— В мире живой природы, — пробормотала. Дроздов был бы в шоке от такого утиного поведения.
Заморачиваться не стала. Это вообще моё новое кредо — не заморачиваться. Вот бы не сорваться и идти так по жизни — спокойно, приятно, радостно. М-да уж.
Но «спокойно, приятно и радостно» продлилось недолго. Уже издалека я заметила у своей калитки рыжеватое пятно, и, подойдя ближе, я поняла, что это белочка лежит.
— Что-то
Бедняжка. Наверное, где-то травят крыс, она и съела что-то не то.
Переступила тельце, чувствуя себя ужасно, но домой попасть надо было. Там взяла одну из новых, не распакованных, тряпок, вернулась к белке, аккуратно взяла её через тряпку, всё ещё надеясь, что она затрепыхается и убежит.
Окаменелость тела говорила о том, что зверёк уже точно не жилец. Ну, что ж поделать? Было у меня кладбище за двором, теперь вот организую своё — во дворе. Правда, надеюсь, обойдёмся одним захоронением.
В сарае нашла лопату, облюбовала самый дальний угол участка, прямо под забором, и принялась копать — поглубже, чтоб местные зверьё не раскопало. Кто их знает, вдруг тут лисы или куницы водятся — раскуроченную могилку и белку, раскиданную по всему двору, мне наблюдать не улыбается.
Похоронила. Тут-то и пригодилась озёрная галька: обложила могилку кругом — не знаю, так будет правильнее. Не оставлять же холмик без знаков, вдруг кто наступит?
Постояла, посмотрела на дело рук своих. К ногам что-то прижалось, и я испуганно дёрнулась. Кот посмотрел на меня с обиженным недоумением — «что ты, хозяйка, от меня, как от прокажённого скачешь?» Не шучу, его зелёные глазища прямо кричали об этом.
— Не пугай так, — выдохнула. Обернулась на дом — окна закрыты, дверь закрыта. Входная тоже закрыта — это сто процентов, сама же и закрывала. — Ты как выбрался?
— Р-рмя-у, — Кот подошёл к могилке, обошёл её один раз, второй. Третий. Замер, обнюхал. Начал вроде скрести лапой, и я даже подорвалась отогнать его, но оказалось, что Кот камушек поправлял, делая круг ровнее.
— Ну ты и аккуратист.
— Р-мяу.
— Нет, — резко развернувшись, пошла к сараю. — Я не сумасшедшая, — вернула лопату на место и закрыла сарай на замок. — Я просто одинокая девушка в доме на отшибе, вот и разговариваю со зверятами. Это вообще нормальная практика, все так делают.
— Мяу, — согласился Кот, идущий за мной по пятам. Вернулись в дом, Кот сразу же побежал к мискам. Намёк поняла верно, вытряхнула остаток консервы и обновила водичку. Пошла проверила лоток — чистый. Видимо, Кот непривычный, вот на улицу и пробирается — дела сделать. Мне, в общем-то, это очень на руку.
Поужинав всё тем же супом, приняла душ, налила себе кружку чая и засела за ноутбук. Погрузилась в него с головой: сначала гуглила стиралки, потом вакансии по специальности (ну, вдруг?), потом — по приближённым специальностям, в конце — совсем отдалённые. Да, летом в Питере с работой так же туго, как и с жильём — у студентов каникулы, все подрабатывают. Заглянула на площадки фриланса, нашла пару предложений для SMM-щиков — халтурки, пару постов в соцсетях в порядок привести и рассчитать прибыль онлайн магазина с учётом вложения в рекламу. Оплата, правда, мизерная, но, если припрёт, можно будет взяться. На поприще фриланса вообще много работы с низкой оплатой — за такое редко берутся, вот и висят заказы.