Наследница бриллиантов
Шрифт:
— Сегодня вечером ты должна выглядеть как настоящая дама, — сказал однажды Джованни. — Ничего вульгарного и кричащего. И приведи в порядок волосы, что у тебя на голове? Сегодня я пригласил на ужин одного влиятельного чиновника, будь с ним ласкова.
— Ласкова насколько? — уточнила Анджолина. — Будь любезен, объясни все по порядку.
— Его фамилия Комоцци. Он готов обеспечить меня заказами от миланского муниципалитета на печатание всех официальных постановлений, распоряжений, ну, в общем, ты понимаешь… А за это надо его хорошенько отблагодарить, ясно?
— Еще бы не ясно, сукин
— Анджола, Анджолина, — уговаривал ее Джованни, глядя на нее с улыбкой, и от этой улыбки Анджолина теряла голову и была готова на все. — Ты же умница, ты все понимаешь. Комоцци — муниципальный советник, он очень многое может. Только от него зависит, какая типография получит заказ. До сих пор на город работала типография Стукки и Черетти, и даже если брать на десять процентов меньше, чем она, можно заработать кучу денег. Ты даже не представляешь себе, сколько будет всех этих объявлений, афиш, буклетов, сообщений! Но чтобы Комоцци сказал «да», ты должна постараться. Прошу тебя, сделай это ради меня, ну чего тебе стоит!
— Хорошо, — сдалась наконец Анджолина, — но при одном условии: когда разбогатеешь, не забывай, что своим успехам ты обязан одной проститутке с улицы Боттонуто.
ГЛАВА 8
— Наконец-то Римлянин мой! — воскликнул Джованни. — Кредит выплачен, долгов нет, ура! — И он рассмеялся так весело, как не смеялся со времен счастливого, беззаботного детства в родительском доме.
Он откупорил первую в жизни бутылку шампанского и обнял друзей — Анджело и Анджолину.
— Ангелы-хранители мои! — сказал он с нежностью, наполняя бокалы.
Сегодняшнее торжество вряд ли бы состоялось, если бы не Анджело Джельми: кредит на покупку типографского станка он взял в своем банке. Безработный Джованни не мог рассчитывать на ссуду, он был неплатежеспособен, подающему же надежды молодому сотруднику банка «Монте» дирекция пошла навстречу и в течение нескольких месяцев вычитала у него ровно половину жалованья в счет погашения долга. Зато новенький печатный станок стоял теперь здесь, в подвале того самого дома на улице Данте, где друзья продолжали снимать одну комнату на двоих, отказывая себе во всем, кроме самого необходимого.
— Знаешь, что я решил? — спросил вдруг Джованни. — Никогда больше не влезать в долги, никогда в жизни! Все эти месяцы я дрожал от страха.
— Ну и глупо, — ответил Анджело, у которого был совсем другой склад мышления, чем у Джованни. — Чем плохо, что мы купили Римлянина в кредит? Тебе пришлось бы не один год откладывать, чтобы осуществить свою мечту. Настоящий банковский кредит — это здорово, ты ничего не понимаешь.
— Конечно, я же не такой ученый, как ты, — съязвил Джованни, намекая на вечерние курсы, которые усердно посещал Анджело: зная, что начальство покровительствует молодым способным сотрудникам, он учился в надежде на повышение.
—
— Еще бы не помнить! Дюма — мой любимый писатель.
— Знаешь, мне кажется, мы похожи на этих трех мушкетеров, ведь у нас такой же девиз: один за всех, все за одного! — И Анджело поднял бокал, чтобы чокнуться с друзьями.
— Простите, мальчики, что прерываю такой прекрасный тост, — сказала Анджолина, — но мне пора. Комоцци уже меня заждался. — И, послав обоим воздушный поцелуй, она исчезла.
— Ну прямо великосветская дама, — глядя ей вслед, заключил Анджело.
Анджолину и вправду трудно было узнать. Она стала носить корсет из китового уса, отчего казалась стройнее и выше. На ней была длинная юбка с маленьким шлейфом, кружевная блузка с высоким стоячим воротником, дорогой шерстяной жакет и широкополая шляпа, которая ей очень шла.
— Ты подал мне прекрасную мысль своим тостом, — сказал Джованни, — я начну издавать романы Дюма. Автору гонорар платить не надо, вся прибыль моя. Я уже вижу обложку: «Александр Дюма. Три мушкетера», а внизу — «Издательство Джованни Ровести».
— Погоди, Джованни, — как всегда, вернул его на землю Анджело. — Сначала тебе придется заказать новый перевод, ведь на старый у тебя нет прав. Потом подумать о сбыте. Это с твоим муниципалитетом нет хлопот — приехали и забрали весь тираж, а книги — дело другое. Тебе придется самому рассылать их по книжным магазинам, причем не только миланским.
В этом было их отличие друг от друга: Джованни мечтал, Анджело рассчитывал. Но Джованни, если уж ему приходила идея в голову, не отступался от нее ни за что, его не останавливали никакие трудности.
— Да, совсем забыл, надо придумать символ, знак издательства, чтоб был лаконичный и запоминающийся. Знаешь, Анджело, у меня словно выросли крылья, я хочу подниматься все выше и выше, я чувствую, что смогу достичь цели.
Но вскоре началась война, положив конец полету его фантазий. Джованни призвали в армию и отправили на фронт.
ГЛАВА 9
Анджело тоже пришлось повоевать, правда, недолго: в одном из первых же боев он был ранен и признан негодным к дальнейшему прохождению службы. В банке его взяли на прежнее место, и благодаря медали, которой его наградили за мужество, он стал быстро продвигаться по службе.
Джованни не на что было рассчитывать, он понимал, что после войны придется начинать с нуля. На фронте ему часто вспоминались слова мэра-социалиста Кальдары, выступавшего на митинге перед новобранцами: «Война — это трагедия для любого народа, это стихийное бедствие такой силы, с которым не сравнится ни одно наводнение или землетрясение. Нам еще долго придется постигать ее смысл».
Джованни целых три года постигал под пулями смысл той войны, мечтая лишь об одном — вернуться домой живым. И вот в ноябре 1918 года, когда весь Милан праздновал победоносное окончание всемирного побоища, Джованни смог наконец обнять своих друзей, Анджело и Анджолину. Они потащили его в подвал на улице Данте, где он увидел трех мужчин, занятых работой.