Наследница Дестроера
Шрифт:
— И конечно, Мастер Сам его убил, — произнес Смит, воображая, что постиг психологию Мастеров Синанджу.
— Нет, конечно, нет! — Чиун был раздражен. — Японский император не платил ему за то, чтобы убивать этого человека! — Какой непонятливый, этот Смит! Наверное, это вообще характерно для белых. Римо тоже такой.
— И он его отпустил, хотя тот освоил Синанджу?
— Очень примитивно, — уточнил Чиун. — Он освоил Синанджу очень примитивно. Удары его были слабы, а для того, чтобы взбираться по стене, ему требовались всякие приспособления — клинья, крюки и все такое. Нет, он не усвоил Синанджу. Он обманным путем
— А как его звали, того человека? — заинтересовался Смит.
— Почему это вас интересует?! — сердито воскликнул Чиун. — Какое это имеет значение?
— Просто как исторический факт, — ответил Смит. — Ведь этот человек стал основателем ниндзютсу.
— Основателем? — возмутился Чиун. — Он ничего не основал, он все украл! Вы что, не слушали меня? Вот все вы, белые, такие!
— М-м-м... Не обращайте внимания, — поспешно произнес Смит. — Я потом сам уточню. Но вы мне еще не сказали, почему ниндзя всегда в маске.
Чиун смягчился.
— Ну, хорошо, — сказал он, успокоившись. — Это случилось спустя много лет, когда из Японии потекли слухи о появлении новой секты убийц-ассасинов, которые носят все черное и называются ниндзя. Тогда Мастер Сам инкогнито поспешил назад в Японию с целью получить представление о новом конкуренте. И он обнаружил крошечную шайку ниндзя, главой которой был тот самый ничтожный воришка — он-то и обучил остальных. Конечно, они были неуклюжие, как обезьяны, но дело не в этом: они перехватывали работу, которую должны были поручать Синанджу.
— Естественно, на сей раз Мастер Сам всех их убил, — предположил Смит, зная, что Мастера Синанджу ни перед чем не остановятся, если что-то угрожает их благосостоянию.
Чиун оборвал красноречивую тираду на полуслове и вперил в доктора Харолда В. Смита пронзительные карие глаза. Смит поежился, словно холодные струи дождя каким-то образом проникли через окно и потекли ему за шиворот. Он вопросительно вскинул голову.
Чиун помотал в ответ головой и продолжил рассказ с нотками нетерпения в голосе.
— Мастер Сам в гневе навис над злосчастным воришкой, но убивать не стал. Вместо того он сказал: “Ты посмел украсть нечто более вечное, чем рубин, — ты украл мудрость. Я мог бы тебя убить, ниндзя, но ты — всего лишь ребенок, подражающий взрослым, и я тебя не трону. Зато вот тебе мое проклятие: ты — вор, и я проклинаю тебя и тех, кто придет за тобой, и все вы отныне обречены скрывать свое лицо от позора. Если же хоть один из вас и ваших потомков осмелится творить свое воровское дело с открытым лицом, Мастер Синанджу ни на миг не потерпит вас на этой земле!” Вот почему и по сей день так называемые ниндзя всегда стыдливо прячут лицо.
Чиун удовлетворенно сунул руки в широкие рукава.
— Одного я все же не понимаю, — осторожно начал Смит.
Чиун наморщил лоб.
— Мне кажется, я ничего не упустил.
— Почему Мастер Синанджу не поубивал этих ниндзя?
— Потому что ему за это никто не платил! — завопил Чиун, как потерявший терпение учитель кричит на
— Но ведь, не устранив их, он поставил под угрозу будущие заработки и трудоустройство Мастеров Синанджу! — уперся Смит. — Может, лучше было их убить?
— Именно так описана эта история в хрониках моих предков, — вызывающим тоном ответил Чиун. — Спрашивать о том, что не написано в этих свитках, считается дерзостью.
— Прошу прощения, — упорствовал Смит. — Я полагал, что это резонный вопрос.
— Резонный? Я не сомневаюсь, что у Мастера Сама были все основания решить дело так, как он решил. Должно быть, он просто забыл упомянуть об этих мотивах в хронике.
— Хроника... — вдруг произнес Смит.
Взгляд его упал на письмо с подписью “Тюльпан”. Оно было отправлено из Южной Кореи. Смита это сразу озадачило, но тогда его внимание было приковано к содержанию письма. Теперь до него стал доходить весь смысл этого штемпеля.
Он поднял глаза и обратился к Мастеру Синанджу с новым вопросом:
— Вы упомянули хроники, написанные вашими предшественниками. Должен ли я сделать из этого вывод, что вы так же регулярно фиксируете все, что происходит с вами на службе у Соединенных Штатов?
— Да, и во всех подробностях, — гордо изрек Чиун.
— Ясно. А где сейчас эти записи?
— В Синанджу. Прежде я возил их с собой, но в последний раз, когда я возвращался к этим берегам, я был лишен возможности их взять. Но не волнуйтесь, Император Смит, память у меня отменная. Когда я немного освобожусь и пошлю кого-нибудь за моими свитками, то непременно занесу туда все, что происходило в этот, последний год моей службы на вашу светлость. Да, кстати, — он извлек из глубин своего костюма перехваченный синей лентой свиток, — я закончил составление нового контракта. Здесь не хватает только вашей подписи — и можете быть уверены, что в следующем году у вас будет достойный слуга.
— Оставьте на столе, — сказал Смит. — Я потом прочту, и мы все обсудим.
— Но он слово в слово воспроизводит то, о чем мы договаривались устно! — запротестовал Чиун.
— Не сомневаюсь, — ответил Смит. — Но если вы посмотрите в окно, то увидите, что наступает рассвет. Мы просидели здесь всю ночь. Прежде чем заняться таким серьезным делом, мне необходимо отдохнуть.
— Я могу прочесть вслух, — настаивал Чиун. — Вам нет нужды напрягать свои царственные очи.
— Я лучше сам его прочту, когда мне будет удобно, если вы не против, — не поддавался на уговоры Смит.
Мастер Синанджу помедлил, но вспомнил, что дважды за эту ночь уже позволил себе резкие слова в адрес Императора Смита. С контрактом вполне можно повременить, несколько часов ничего не изменят.
Он нехотя положил свиток на стол и поклонился.
— Буду покорно ожидать вашего решения, — сказал он.
— Благодарю, — ответил Смит.
Когда Мастер Синанджу удалился, Смит еще раз изучил лежащий перед ним конверт. Да, это вполне вероятно. Информация о КЮРЕ никоим образом не могла просочиться через администрацию Соединенных Штатов — ни нынешнюю, ни какую-нибудь из бывших. За долгие годы на посту руководителя тайной организации Смиту ни разу не пришло в голову, что все это время Мастер Синанджу фиксирует каждое свое задание в письменном виде. События последнего года привели к тому, что его записи остались без присмотра — и вот результат.