Наследница дворянского гнезда
Шрифт:
Опираясь на его руку, я встала. Перелома, конечно, не было, но ушиб давал о себе знать. Преувеличенно активно прихрамывая, я сделала попытку пройтись, но, громко охнув, навалилась на парня:
– Болит.
– Я вас отвезу, куда скажете, – забормотал он, – в больницу?
– Не тараторь. Мне сесть надо.
Он открыл дверцу машины и помог сесть. Я подняла подол юбки, осмотрела бедро. Синяк. Здоровый, с ладонь. Только зарождается, но выглядеть будет ужасно. Вот чертова работа что с красотой девичьей делает! У парня, кажется, по поводу красоты было свое мнение. Он бросил взгляд на мою оголенную ногу и густо залился краской. Спасли его водители,
– Ну вот, теперь в банк опоздаю, – горестно протянула я, – а дед так просил, чтобы я зашла именно сегодня!
– Может, я смогу вам помочь? – с готовностью вскинулся он, даже не задумавшись над тем, что в банк я стремилась уже минут через десять после его закрытия.
– Мне уже никто не сможет помочь, – обреченно буркнула я, – дед просил договориться, в какое время ему завтра лучше подъехать, чтобы новый вклад открыть. И о депозитах все узнать. А вы меня сбили.
– Ой, – обрадовался он, – так вам повезло! Я отвечу на все ваши вопросы. Я работаю в этом банке.
У него была такая торжествующая физиономия, что я не выдержала и криво усмехнулась.
– Что, больно? – принял мою усмешку за гримасу боли он.
– Нет. Это я так радуюсь, что мне неслыханно повезло. Давайте, рассказывайте. Какие годовые проценты он сможет иметь с суммы… – Я назвала цифру, и глаза парня опять стали круглыми:
– Ничего себе. Я думал, речь о пенсии идет. У нас недавно один клиент снял практически те же деньги. И тоже пенсионер.
– Так это мой и был, – как бестолковому, стала втолковывать я, – просто ему пришлось снять, а теперь он может их обратно положить. Только процент хочет найти более выгодный.
– Так пришел бы завтра, уже с деньгами, все и решили бы, – заторопился парень, – у нас к таким клиентам подход особый.
– Он хотел узнать сроки и проценты и дома заранее все с калькулятором подсчитать, какую сумму на какой вклад и в какой валюте делать. А то вы всегда торопите, а дед у меня обстоятельный. И чего ты пристал ко мне? Я тебе все рассказала, а ты завтра товарищей подговоришь, и вы на моего дедушку нападете. И деньги все отнимете.
– Что ты говоришь, – возмутился он, – если бы я был из этих, давно бы уже… подговорил кого-нибудь. Я же сам твоему деду деньги выдавал, и могу узнать его адрес легко. Он же Лепнин? Матвей Иванович?
– Васильевич, – поправила я.
– Точно, Васильевич, – извиняющимся голосом поправился он, – так спасли внука-то?
– Внука? – озадачилась я, – спасли. А ты откуда о нем знаешь?
– Так дедушка твой и рассказал. Нам денег долго ждать пришлось, такая сумма! Я его чаем поил, у нас для подобных крупных операций специальный кабинет есть. Дед твой и разоткровенничался.
– И что он тебе, интересно, сказал? Неужели все, как и было? – пыталась вытянуть из него информацию я.
– Наверное. У его друга внука похитили и денег требовали на выкуп, так?
Я молча кивала головой и слушала подленькую историю, которую преподнес своему другу Норбеков.
Итак, Петр Алексеевич, по всей вероятности, сказал Матвею Васильевичу, что у него похитили внука и требуют неподъемную сумму. Требуют срочно. По словам Лепнина, возможность собрать ее в их семье была, но для этого следовало срочно, в течение суток, продать недвижимость не только в Горовске, но и принадлежавшую отчиму малыша квартиру в Москве. Плюс дача, машина, какие-то акции,
– И он тебе так просто все и рассказал? – удивилась я. – Не побоялся?
– Ваш дедушка взял с меня слово, – подбоченился мой визави, – что я никому ничего не расскажу. И я сдержал его!
– Ага, первой встречной все разболтали, – подначила я.
– Так вы сказали, что мальчика спасли, – возмутился он, – значит, уже можно рассказывать.
«Эх, Лепнин, Лепнин, – подумала я, – чистая душа. Как мало осталось людей, которые готовы не только отдать все, что у них есть, по первой байке так называемого друга, но и поделиться информацией с первым встречным. А ведь он умел хранить тайны! Не рассказал же он о мнимом похищении Ирине. Хотя у него могло и не быть этой возможности. Они же не часто виделись, как оказалось, а тут она еще и в командировку уехала. Может быть, это подсознание толкнуло его в плечо и заставило рассказать все незнакомому человеку? Наверняка он потом ругал себя, каялся».
Больше ничего узнать от клерка я не могла, поэтому, кряхтя и охая, вылезла из машины, категорически запретила меня провожать и отвозить куда бы то ни было и, прихрамывая, скрылась с его глаз. Очень хороший попался мне клиент. Его даже не пришлось соблазнять или подкупать, и так все от страха выложил. Нога почти не болела, по крайней мере, не мешала мне управлять автомобилем. Я узнала, под каким предлогом выманил деньги Норбеков у Лепнина. В том, что именно Петр Алексеевич придумал легенду о похищенном внуке, я не сомневалась. А тот факт, что «похищение» состоялось за несколько дней до смерти Матвея, доказывал: их и не собирались возвращать. Все было продумано и рассчитано. Даже игра на благородстве Лепнина: он так и не сказал ничего Ирине, хотя проболтался неизвестному служащему. Закон случайного попутчика: мы видим человека в первый и последний раз, и, таким образом, он как бы существует в другой параллели. Мы считаем, что уже никогда пути наши не пересекутся, поэтому и откровенничаем с ним по полной программе, часто кляня себя потом за это последними словами.
А дома мне влетело от Ариши.
– Ты могла погибнуть, – лютовал он, – разбить голову, сломать ногу. Ради какой-то ничтожной информации так рисковать!
– Никакого риска, – оправдывалась я, – видела, что он ехал километров двадцать в час, не больше. При такой скорости не затормозить невозможно!
– Ну и что? И что ты узнала? Под каким предлогом забрал деньги у Лепнина Норбеков? Эта простейшая информация того стоила?
– Я убедилась, что деньги забрал действительно он. Это достаточно серьезная информация. Теперь я знаю, у кого их искать для того, чтобы вернуть.
Думаю, в душе дед был со мной согласен. Просто ему не всегда нравились способы, которыми я добивалась своего.
Как ни странно, утро было безмятежным. Несмотря на кучи грязи, которые свалились на меня в связи с копанием в деле Лепнина, сегодня мир излучал такую чистоту и согласие, что мне петь хотелось. Пела я так себе, чистенько, но слабенько, поэтому не стала портить атмосферу утра и достала из чехла саксофон. Вот у него действительно был голос! И блеск, которого природа недодала мне, и сила.