Наследница из Гайд-Парка
Шрифт:
Эндрю притих, раздумывая над новой заманчивой возможностью.
– В самом деле?
– О да. Тебе следует его когда-нибудь об этом расспросить. Я уверена, он с удовольствием тебе это расскажет.
Тристе хотелось найти что-нибудь, что стерло бы самодовольство с лица Грейс, но ей пришлось признать, что рассказы Грейс довольно соблазнительны. К тому же если Эндрю заинтересуется всеми этими тайнами, в нем возникнет интерес и к отцу, а эту цель, без сомнения, и ставила Грейс. Помимо того, чтобы ей досадить.
Горничная Милли вкатила тележку
– О, как приятно тебя снова увидеть, – произнесла Грейс тем покровительственным и любезным тоном хозяйки, которым Триста еще не успела овладеть.
– Добрый день, мисс, – произнесла Милли. Даже не взглянув на Тристу, горничная поставила поднос прямо перед Грейс.
– Ты выглядишь просто великолепно, Милли. Я слышала, ты обручена?
– Да, мисс, – гордо произнесла Милли. – С Патриком, который совсем недавно назначен главным конюхом. Лорд Тенфри сказал, что он очень ценит его.
Триста нахмурилась. Она об этом не знала.
– Прекрасно, прими мои поздравления, – улыбнулась Грейс. – Надеюсь, что из-за этого ты нас не покинешь.
«Нас»? Это слово подразумевало всех в комнате – и Грейс, и Эндрю, который смотрел на свою тетку с той же любовью, как когда-то на тетю Мэй, кузину Люси и обожаемого дядю Дэвида. «Нас» подразумевало Эйлсгартов. Триста теперь тоже была одной из Эйлсгартов. Однако она почувствовала, что в «нас» Грейс ее не включает.
Вошел Роман, за ним следовал Джейсон. Они были целиком заняты разговором.
– Должен признать, это отличные лошади, – говорил Джейсон.
– Об этом я тебе и толкую. Ты должен ехать к Карсонсу. У него можно купить самых лучших скакунов. Грейс! Ты так рано приехала!
Грейс снисходительно улыбнулась брату и протянула ему руку. Такое формальное приветствие доставило ей удовольствие, и Роман взял ее руку с важностью. Тристу это укололо.
– Ты оставил меня в Лондоне, – фыркнула она с той обидчивостью, которая делала ее невыносимой, еще когда она была ребенком. – Но я не хочу думать, что мой единственный брат оставит меня ради кого-то... Джейсон?
Недовольство на ее лице мигом исчезло, как только она заметила пастора. Грейс изумленно захлопала глазами. Она только сейчас поняла, с кем разговаривал Роман.
– Джейсон Найтсбридж?
– Здравствуй, Грейс, – сказал он, отвешивая официальный поклон.
– Боже! – воскликнула Грейс и зарделась. – У тебя... ты стал... ты...
– Ты выросла в красивую женщину. Я был убежден, что ты станешь такой, когда видел тебя в последний раз. – Джейсон говорил негромко, но в его голосе Триста уловила благоговение. Однако ей показалось, что это заметила лишь она одна.
Роман усмехнулся:
– Моя сестра поражена тем, что друг нашего детства стал священником.
– Он не был моим другом, когда ты был мальчиком. – Грейс высоко подняла брови. – И ты меня ни на миг не обманешь своим смешным нарядом, – обратилась она к Джейсону.
– Моим воротником? – спросил Джейсон.
Триста заметила, как он неловко выпрямился,
– Ладно, Грейс, – возразил Роман. – Джейсон теперь начал новую жизнь.
– Не могу в это поверить. – Она пристально посмотрела на своего племянника: – Ни при каких обстоятельствах, малыш, не верь этому притворщику.
Триста долго боролась, чтобы сохранить спокойствие, но все же ей это не удалось.
– Это непростительно грубо. И пожалуйста, не давай указания моему сыну. – Она положила руку на плечо Эндрю. – Я его мать, и это мне определять, с кем ему водить компанию.
– И ты думаешь, я соглашусь с этим? – насмешливо спросила Грейс.
– Я предпочла бы, чтобы Эндрю имел дело с пастором, чем с теми, с кем он имеет дело сейчас.
Намек был совершенно ясен. Грейс его поняла, и ее лицо побелело. Роман поспешил сделать шаг вперед, чтобы поставить жену на место.
– Ты приказала миссис Джоунс приготовить старую комнату Грейс?
– Это давно сделано, и ты знаешь это, – прошипела Триста, повернувшись к нему. – Ты сомневаешься в том, что я могу выполнить такую простую задачу?
– Не надо говорить это при мальчике! – предупреждающе воскликнул Роман, и Триста поняла, что зашла слишком далеко. Быстрый взгляд на Эндрю показал, что тот озадачен разыгравшейся перед ним сценой.
Она села на стул, стараясь успокоиться и разобраться, что се так взволновало. Сейчас ей было стыдно.
Ненависть Грейс была застарелой. Ей всегда не хватало внимания Романа, и Триста была для нее соперницей. Но почему она так не любит Джейсона? Когда они были детьми, она никогда не выказывала своей ненависти к нему. Однако, глядя на се прямую спину и раскрасневшееся лицо, можно было подумать, что Джейсон возглавляет список ее врагов.
– Ну, думаю, вы хотите чаю, – надменно произнесла Грейс, снова беря на себя роль хозяйки.
В их вечном поединке наступил новый этап – борьба за первенство в доме. И Грейс первой кинула камень в этой борьбе. Маленькое пренебрежение имеет большие последствия. Грейс намеренно не стала следовать этикету, вкладывая в это особый смысл. Она хотела Тристе напомнить, что та не принадлежит к миру избранных. Триста была из слуг, дочерью служанки и забытым побочным ребенком от внебрачной связи. И потому должна знать свое место.
И Триста это поняла. Она с трудом сдерживалась. Но все же промолчала, поскольку было бы смешно, закричи она сейчас: «Это теперь мой дом, я хозяйка Уайтторна, и это я буду предлагать чай».
И она не стала что-либо отвечать. Только сказала сыну:
– Пойдем, Эндрю, в твою комнату.
– Разреши ему остаться, – великодушно предложил Роман. – Теперь, когда со всеми сюрпризами покончено, мы можем сесть и с удовольствием попить чаю.
Посмотрев на него, Триста молча покачала головой. Глупый, глупый Роман. Он не понимает, что теперь просто так сесть и с удовольствием попить чаю невозможно. Он был слишком уверен в том, что справится с любой ситуацией, возникшей в гостиной.