Наследница огня
Шрифт:
Бледнолицый внимательно оглядывал деревья. Селена вжалась в ствол. Увечное чудовище в подземелье прорывалось сквозь железные двери, будто они были кисейными занавесками. И то чудовище разбиралось в Знаках Вэрда.
Селена заметила, как нынешний противник шагнул в ее сторону. Его движения отличались убийственным изяществом и сулили жертве долгий, мучительный конец. Разум чудовища не был поврежден. У него сохранялась способность думать и просчитывать свои действия. Похоже, эти твари так здорово умели выполнять приказы, что адарланский
В лесу замерло все, что могло издавать хоть малейший звук. В мертвой тишине слышалось негромкое фырканье. Посланец короля принюхивался. Он вынюхивал Селену. Как назло, у нее внутри зашевелилась магическая сила. Селена ее тут же притушила. Чем дольше он не узнает про магию, тем лучше. Бледнолицый снова принюхался и сделал еще шаг к ней. И как тогда, возле кургана, в ушах задрожал вытесняемый воздух. Из второй ноздри тоже потекла кровь. Только этого еще не хватало!
В следующее мгновение Селена забыла про кровоточащий нос. А что, если первый удар он нанес по Ровану? Селена осторожно высунулась из-за дерева.
Бледнолицый исчез.
Глава 47
Селена вглядывалась в деревья, мысленно бормоча ругательства. Куда же подевалась эта тварь? Опять зашелестел дождь, но зловоние не исчезало. Значит, бледнолицый где-то рядом. Нарушив приказ Рована, Селена взмахнула кинжалом. Ей требовалось убедиться, что фэец жив. Иного она себе не представляла и не желала представлять. Лезвие было настолько чистым, что в нем отражалось ее лицо, деревья, небо и…
Там отражался и бледнолицый, стоявший теперь позади нее.
Селена повернулась и не раздумывая ударила его кинжалами. Один был направлен ему в ребра, второй – к горлу. Этот прием она оттачивала многие годы и могла выполнять даже спросонок.
Но молниеносной атаки не получилось. Селена наткнулась на его черные бездонные глаза и застыла. Телом, разумом, душой. Ее магия, лишившаяся узды, вырвалась наружу.
Она едва слышала глухой стук упавших кинжалов. Едва чувствовала дождь, хлещущий по лицу.
Вокруг их обоих ширилась и разрасталась тьма, такая манящая и зовущая. Даже успокаивающая. Бледнолицый откинул капюшон.
У него было лицо юноши, неописуемо красивое и совершенное. На шее поблескивало каменное ожерелье, покрытое каплями дождя.
«Камень Вэрда», – подсказало Селене слабеющее сознание. Это был воплотившийся бог смерти. Ни люди, ни фэйцы не могли бы так улыбаться и говорить таким голосом.
– Здравствуй, – произнес бледнолицый.
Ей было не отвести глаз. Из темноты доносились крики. Страшные крики, которые она столько давила и заталкивала на самое дно своих воспоминаний. Но сейчас они вдруг показались ей не страшными, а манящими.
Он улыбнулся шире, обнажив неестественно белые зубы. Его рука потянулась к горлу Селены.
С какой удивительной нежностью ледяные пальцы
– Твои мучения были как вино редчайшего букета, – пробормотал он, вглядываясь ей в душу.
Потом ей в лицо ударил ветер. Ветер хлестал по рукам и животу, яростно выкрикивая ее имя. Но в глазах бледнолицего было спокойствие вечности. Они обещали столь сладостную тьму, что Селена не могла отвернуться. Каким блаженным избавлением от всего виделась ей эта тьма. Нужно лишь отдаться власти тьмы, о чем просил бледнолицый.
«Возьми, – пыталась сказать ему Селена. – Возьми все».
Серебристая вспышка, звон стали, треск разрываемого занавеса тьмы. Внутрь ворвалось другое чудовище. У него были острые зубы. Его ярости подчинялся ветер. И это чудовище, вцепившись в Селену, потащило ее прочь. Она пыталась его укусить, но зубы ощутили лед. Это был… Рован.
Выкрикивая ее имя, Рован тащил Селену прочь. Но ей было не вырваться. Незримая сила тянула ее к бледнолицему.
Потом ее обожгло болью. Зубы Рована вонзились ей в плечо возле самой шеи. Дергаясь, Селена ухватилась за боль, как за веревку, способную вытянуть ее из губительного оцепенения. Выше, еще выше…
Одной рукой Рован крепко прижимал ее к себе. Другая держала меч. Он оборонялся от бледнолицего, невозмутимо стоящего у дерева. Боль! Вот чем труп вчерашнего полуфэйца отличался от прежних. У него было иное выражение лица. Полуфэец инстинктивно, через боль пытался вырваться из-под власти этих тварей. Через боль он пытался показать своему телу разницу между реальным и призрачным.
Бледнолицый опять засмеялся. Боги, его смех действовал на нее как чары. Легко и быстро. Ей было не выстоять против него, и все атаки Рована кончились бы ничем, потому что…
Потому что даже Рован с его многовековым опытом не справился бы с бледнолицым, умеющим убивать без оружия. Мокрый ночной лес – не лучшее место для сражения. Настоящий воин знает, когда принимать бой, а когда… уносить ноги. Невелика смелость – погибнуть, переоценив свои силы.
– Нужно убегать отсюда, – шепнул Рован.
Бледнолицый наградил их новым всплеском смеха. Он шагнул к ним. Рован попятился, увлекая за собою Селену.
– Что ж, попробуйте, – произнес он своим завораживающе мелодичным голосом.
Эти слова подхлестнули Селену. Кинжалы против него были бесполезны. Но у нее оставалась магия.
Они бросились бежать, отгородившись огненной стеной. В этот щит Селена вложила всю свою волю, весь свой ужас и стыд. О последствиях она не думала. Бледнолицый зашипел. От огня и света? Или от досады?
Селену это не волновало. Огненная стена подарила им целую минуту. Целую минуту лихорадочного бега вверх по склону между деревьями. Потом сзади донесся треск. Огонь погас, и опять паутина темноты стала стремительно наползать на лес, догоняя беглецов. Зловонной темноты.