Наследница Ордена
Шрифт:
Дверь дома скрипнула, и на низеньком крылечке показалась седая всклоченная старушка в цветастом платке на плечах и сером платье.
— За что на тебя генерал сердится? — начала она с порога. — Где твоя форма? Выглядишь ужасно! Сходи в Зал Душ… Давно пора!
Дарен держал на руках рыжего толстого кота и гладил за ушком, улыбаясь, будто встретил старого друга, но при виде бабушки лицо его помрачнело.
— А! — обратила она на меня взгляд подслеповатых водянисто-голубых глаз. — Так это она и есть? Та самая?! Говори! Не то я всё скажу!
— Это она, — поспешно согласился Дарен.
—
Казалось, охотник смутился, немного покраснев, и выронил кота. Что здесь происходит?
— Ну, входите, раз пришли, — открыла хозяйка пошире дверь.
Усадила пить чай за большой дубовый стол, покрытый белой скатертью; я выложила на блюдо принесенные пирожные. На каминной полке тикали часики, стояла небольшая фотография с изображением семьи — я невольно задержала на ней взгляд.
Старушка смотрела так, будто знала, кто я и зачем пришла.
— Меня зовут…
— Знаю-знаю, ты дочь генерала Роина, — усмехнулась она.
— Да, я его дочь.
— Ну-ну. И что тебя привело?
Над чашкой с травяным чаем поднимался пар.
Что привело… так сразу и не скажешь.
Старушка положила поверх моей руки свою, иссохшую, с синими жилками.
— Расскажи мне.
От прикосновения я вдруг провалилась в видение, словно в белый туман… Видела, как старушка распахивает высокие двери и врывается в залу Ордена, вся взлохмаченная и страшная, с неистово горящими ненавистью глазами, поднимает свою костлявую руку и указывает на кого-то пальцем. «Я проклинаю тебя! — срываются с ее языка ужасные слова. — Проклинаю тебя, Роин! Да не сойти мне с этого места!»
— И давно у тебя видения?
Я вздрогнула. Всё та же комната дома с кошками во дворе; минула всего секунда, и старушка смотрит вопросительно.
— С пяти лет, — созналась неохотно.
— Ты видишь будущее?
— Да.
Она взглянула на Дарена, словно знала что-то о нем.
— И что первое ты увидела?
— Свою наставницу пансиона, но тогда я еще не знала, что это она. С ней мы встретились спустя четыре года.
— Зря Роин сослал тебя такую даль, на остров.
— Почему же зря? Я многому научилась, и потом, мы виделись: раз в год я приезжала на каникулы.
— Но ведь это совсем не то, когда живешь с семьей.
— Отец — вся моя семья, но он вечно занят, так что мои отлучки на месяцы были нам обоим только на пользу.
— А твоя мать, как же она?
— Я никогда ее не знала, она, наверное, умерла… Отец почти ничего о ней не рассказывал, говорил, что она исчезла во время прорыва. Такое случается. — Говоря о матери, я не чувствовала ничего, да и как можно скорбеть о человеке, которого никогда не знал?
— И ты не пробовала ее найти, узнать, как ее звали? — допытывалась старушка.
— Пробовала, но не нашла, да и как найти? Ее звали Луиза.
— Бог помог. Интересно.
— Что?
— На острове Розы ты провела десять лет.
— Так и есть.
— И когда пришло время вернуться и стать полноправной наследницей, ты почувствовала, что отец держит тебя на расстоянии от дел Ордена. Что ж, Роин всегда был себе на уме, а теперь и подавно. И ты хочешь узнать,
Дарен сидел тихо, следя за происходящим, и грел руки о чашку чая, но не сделал и глотка.
Кошачий воинственный крик во дворе заставил старушку сорваться с места и выбежать во двор.
— Настоящий допрос устроила, — выдохнул Дарен, который, казалось, до этого и вовсе не дышал.
— Это ничего, — поднялась я со стула и прошла к каминной полке. На групповом снимке в медной рамке была изображена супружеская чета и два их маленьких сына. Мужчина выглядел статно, с худым лицом и усами, женщина на его фоне смотрелась полнокровной, со светлыми кудрями и улыбающимися глазами, в строгом платье с белой камеей у горла. Один из сыновей удивительно походил на мать, мягкой улыбкой, копной светлых волос, приятным овалом лица и голубыми глазами. Лицо другого мальчика было выжжено, словно бы кто предал его огню. Можно было разглядеть только хрупкую фигурку в синем костюмчике, таком же, как и у брата.
Я поставила обратно фотографию… воспоминание о прошлом.
— Каким был Арен?
— Уже не помню, давно это было, — легкомысленно отозвался охотник, но его голос выдал напряжение. Ему до сих пор сложно говорить о брате. Не может его простить?
В дом с шумом ворвалась старушка.
— Мои проказники расхорохорились, потрошка не поделили. — Она почувствовала, что атмосфера изменилась, заметила, что рамка немного сдвинута, и всё поняла. — Об Арене спрашивала. Уж сколько я говорю этому остолопу, оставь в покое брата, он сам найдет свою дорогу в жизни, но нет — уперся. А что Арен… захотел и ушел. Ведь человека без его желания не остановишь. И не воротишь. Да что толку об этом говорить.
Дарен молчал не шелохнувшись, и только костяшки на его руках побелели.
— Значит, Арен жив? — спросила я больше для Дарена.
— Жив, что ему сделается!
— А откуда вы знаете?
— А то ты не знаешь, откуда?! — Старушка взглянула на меня. — И правда не знаешь. Чего же ты пришла? Я думала, погадать…
— А вы умеете?
Старушка самодовольно усмехнулась.
— Идем. Я как раз для подобного случая кое-что припасла.
В глубине заросшего разнотравьем и кустами сада стоял черный камень, вкопанный так глубоко в землю, что наружу выглядывала только его отполированная макушка, используемая как стол. На нем были начертаны символы. Рядом воткнутая палка, увенчанная черепом животного. В небе кружил ворон, придавая открывшейся картине зловещий, мрачный вид.
Старушка предложила сесть на пеньки, что стояли в рядок.
Дарен был бледен, словно разговор о брате лишил его последних сил, но от моего предложения остаться в доме отмахнулся.
Гадалка разожгла костер, принесла клетку, покрытую черной тканью, и, громыхая ожерельем из куриных черепов, села возле камня с символами, скрестив ноги. Она что-то голосила на непонятном языке, кого-то призывала.
Начало темнеть, вокруг собралась целая свора котов, они мяукали, вторя хозяйке, кружили по кругу, отбрасывая зловещие тени, облизывались, словно ожидая пиршества.