Наследница поневоле
Шрифт:
Лиза стоически перенесла этот акт вредительства:
— Ничего. Не стоит обращать внимания…
Алексей Крюков тотчас же принялся за дело. Он в невероятных размеров наушниках обходил квартиру, проводя по стенам и мебели странной палкой с проволочной петлей на конце. В свободной руке он держал крохотную черную коробочку с окошечком, в котором была видна красная, словно от нетерпения подрагивавшая стрелка.
— Ну вот и все, — доложил он Лизе, сняв наушники, и принялся раскурочивать телефон. — Люблю я, как Андрей готовит! Ух люблю!
— Что вы делаете? — не выдержала несчастная девушка — телефон на ее глазах превращался в груду деталей.
— Это? A-а… Никакой фантазии! Засунули в телефон и успокоились. Примитив! Андрей сам мог найти.
— Что? — Она удивленно уставилась на него.
— Да «жучок». Между прочим, я даже контору знаю, где эту штучку сляпали.
— Так снимите его! Снимите! Скорее! Боже мой! Почему вы его не снимаете?! — Неожиданный испуг, почти истерика Лизы поразила Алексея.
— Да снял уже… Ты что так нервничаешь? Пусть твой бывший знает, что ты его больше не боишься, — растерянно проговорил он.
— Какой еще бывший? — спросила она, хлопая ресницами. — Убийца бывший? Он самый настоящий. Он Славика сегодня чуть не прикончил!
— Погоди-погоди. — Лицо Алексея вытянулось. — Так что случилось?
— До чего ж ты любопытный, Леха! — посмеиваясь, проговорил вошедший в комнату Заварзин. — Рассказывал же тебе — хахаль ее бывший безобразничает! «Жучки» ставит. В квартиру лазит. Пугает.
Открывшая было рот Лиза мгновенно сообразила, что наговорила лишнего, и покраснела до ушей.
Однако Крюков не желал, чтобы его принимали за дурака, готового носить на ушах «лапшу».
— А почему она его убийцей назвала? — напирал он. — Что за тайны мадридского двора? Имею я право знать, во что ты меня впутал?
— А как же? Он котика Лизиного в отместку убил, гад. Соседу, который за нее заступился, сегодня нос расквасил. Убийца не убийца, а скотина порядочная, — широко улыбаясь, заявил Заварзин. — Да, кстати, ты говорил, что знаешь фирму, которая делает эти штуковины?
— Ты, Андрюха, свои уши сквозь стену, что ли, просовываешь? — прищурился Левша.
— С тобой, старик, уши надо держать востро, а то еще уведешь девчонку, — беззаботно отшутился Андрей. — Пошли перекусим.
— Да нет уж, — вдруг заторопился гость. — Мне домой пора. Некогда мне…
— Ну, как знаешь. — Заварзин продолжал широко улыбаться. — Только про фирму-то…
— На, на, вот тебе адрес фирмы! — Алексей нацарапал что-то на листке. Лизе показалось, что у него слегка дрожат руки. — А парня того, который меня туда сманивал, Борькой зовут. Борька Назаров. Вот его телефон. Только ты там лучше не светись. Темные там дела-делишечки…
— Понял. Спасибо.
— Котика, значит, говоришь, убил? Ну-ну… — Крюков покачал головой и стал поспешно закидывать свои приборы в сумку. — Нет уж, я лучше домой…
Пьер Ла Гутин снял наушники. Русский частный детектив, взявший
Контрактер переключился на искателей руки и денег Лизы Батуриной. У них «жучки» еще работали. Оба они сидели в номере Гарриса и каждые пять минут названивали девушке домой. Телефон у нее не отвечал. Это нисколько не удивляло Ла Гутина — скорее всего, детектив просто забыл собрать аппарат. Как это по-русски! Зато Гаррис и Херби паниковали не на шутку, уверенные, что с Батуриной стряслась беда. Хотя, как показалось Пьеру, Херби несколько переигрывал, демонстрируя отчаяние: ведь если бы деньги достались Моргенсон, он ничего не терял. Плейбой конечно же был уверен, что сумеет убедить Бет в своей безграничной преданности и верности.
Кроме того, Ла Гутина очень тревожило то, что люди Изборского стали проявлять чрезмерную заинтересованность в его делах. Он чувствовал слежку, становившуюся все более откровенной и наглой. Чего стоит один Дмитрий Кирсанов — правая рука Изборского, который лично отвез Ла Гутина на снятую квартиру? Он так старался выглядеть любезным, так назойливо предлагал всяческую помощь, так намекал на то, что иностранцу сложно ориентироваться в ситуации, так демонстративно подчеркивал, что Изборский помнит добро и совершенно бескорыстен в стремлении содействовать, что киллеру становилось просто не по себе.
Чем сильнее ощущал Ла Гутин необходимость безотлагательно действовать, тем меньше ему этого хотелось. И вместе с тем путей для отступления почти не оставалось.
Но что же делать? На что решиться?
Глава 43
— Надо же, значит, про твою графиню даже книжка есть? — удивленно хмыкнул Заварзин, отодвигая пустую тарелку. — Ну и как тебе благодетельница?
— Ужас! Какое-то кровожадное чудовище. Она купалась в крови невинных девушек, чтобы вернуть себе молодость, — вздохнула Лиза, убирая со стола.
— Ах вот в чем дело!
— Что ты имеешь в виду?
— Пункт в завещании. Решила за всех девушек с одной расплатиться.
Лиза возмутилась:
— Ничего себе, расплатиться? Она же их убивала! Да скольких!
— Но ведь родня же? Ты как, в себе кровожадности никогда не ощущала? — продолжал он посмеиваться.
Она вспыхнула:
— Никакая я не кровожадная! А вот ты просто чурбан какой-то бесчувственный!
— Почему это?
— А Славик? Ты же говорил, что нам позвонят? А уже сколько времени прошло?