Наследница старца Зосимы
Шрифт:
Мне было подарено ещё пять лет жизни с папой. Он умер в прошлом году, это уже никто не мог отменить.
И вот, теперь, я хочу стать врачом, который может лечить вместе с Богом! Это не значит, что все пациенты поправятся чудесным образом. То – другое. Но я точно знаю, что так можно много больше сделать для помощи людям!
И я должна сдержать своё обещание Ему!
* * *
Наталья Владиславовна вытирала слёзы платком.
Виктор смотрел на Зосю и понимал, что не просто влюбился, но что в его жизнь вошла
Вот – она помирила его с отцом. И всю его жизнь она меняет прямо сейчас! И не любить её – невозможно!
Пётр Яковлевич произнёс:
– Вы – такая удивительная, Зося! И я так рад, что мой сын Вас встретил! Право, очень рад! Хоть, признаюсь, не умею говорить комплименты, и сентиментальность мне совсем чужда.
Между прочим, я переписываюсь с доктором Владимиром Ароновичем Хавкиным, моим другом по университету в Лозанне. Он – ученик Мечникова. Он недавно создал вакцину от холеры и работает теперь над созданием вакцины от чумы. Потрясающий человек! Кстати, тоже весьма глубоко верующий, но его вероисповедание – иудаизм. Если Вам будет интересно, Зося, моя новая книга включает главу об этих его исследованиях и о необходимости внедрения в России их результатов.
И, кстати, мои дорогие, у меня тут проза жизни назрела, я ведь книгу уже закончил. Мне бы нужно найти человека надёжного, который текст на печатной машинке наберёт. У тебя, Витя, нет ли приятеля не из двоечников, который подзаработать захочет? Пробовал машинистку найти – так столько ошибок в терминах медицинских она наделала, что весь её труд – впустую…
Зося предложила:
– А можно, я попробую сделать эту работу? Вы мне покажите рукопись. Если я почерк легко разбирать стану, то быстро сделаю. Мне приходилось многое набирать для отца, для больницы.
Только у меня печатной машинки нет.
Я – не за деньги…
И вот только, ещё я бы набрала текст из тетради о старце Зосиме, если можно?
… Отец Виктора и Зося пошли в кабинет смотреть рукопись.
Наталья Владиславовна произнесла:
– Спасибо тебе, Витенька, за то, что простил и меня, и отца! Спасибо, что пришли! Если бы ты знал, как он переживал!…
– Это всё – из-за Зоси. Если так дальше пойдёт, то и я в чудеса верить начну, – спокойно улыбаясь ответил Виктор.
Он понимал, что обида на отца, неприязнь к его новой жене ушли бесследно, словно сметены были чистотой того состояния любви, которое пробуждалось теперь в душе.
На морском берегу
Вначале Пётр Яковлевич предложил Зосе приходить к нему домой и работать с набором текста его книги несколько часов в день.
– Так нам будет удобнее. Кабинет днём свободен, я – в клинике.
– Но я, всё же, наверное, мешать, стеснять буду?
– Нет, не будете, Зосенька. Мы с Наташей Вам всегда рады!
… А ещё спустя
– Друзья мои, у меня начинается отпуск, и я снял на этот месяц дачу на берегу Финского залива. Дом – просторный, недалеко от берега, у всех будут свои комнаты. Мне кажется, что если вы, Витя и Зося, погостите у нас, то и работа с моей книгой пойдёт быстрее, и отдохнуть хорошо сможете. Учёба у вас начнётся только в сентябре. А нам всем будет полезно и подышать морским воздухом, и приятно побыть вместе!
* * *
Это было потрясающее время!
Дом был просторный, двухэтажный, удивительно красивый, с деревянной резьбой, с террасой, на которой можно было пить чай. Он был расположен совсем не далеко от берега, в окружении высоких стройных сосен.
Обширный песчаный берег, море!
Зося никогда прежде не бывала на море.
Виктор, посмеиваясь, говорил, что Финский залив – это совсем не настоящее море, а так – мелкая как бы «морская лужа». Он мечтал, что когда-нибудь покажет Зосе черноморское побережье.
Но Зосю – очаровали эти места! Природная гармония была удивительная, особенно в безветренную погоду.
Они с Виктором подолгу гуляли по берегу рано утром или вечером на закате.
Закат был всегда над морем, и можно было наблюдать, как солнце как бы опускается за горизонт.
Когда не было ветра и гладь моря становилась зеркальной – красота была неописуемая!
Днём Зося набирала текст на печатной машинке. Работа продвигалась хорошо. Пётр Яковлевич был весьма доволен.
Когда все вместе собирались в гостиной или на террасе за столом, то в беседах обсуждалось многое.
Но Виктор иногда уезжал в город на день или больше. Он не рассказывал ни Зосе, ни отцу, что за дела у него были в городе, но Пётр Яковлевич предполагал, что это были студенческие кружки, которые имели «политическую окраску». Отец не одобрял эти идеи сына и сильно беспокоился за его безопасность, но не пытался запрещать – чтобы им не поссориться вновь.
Разговоры о положении дел в стране, о необходимости перемен, об ужасном положении беднейших классов… – эти разговоры о политике все старались не доводить до жарких споров.
Пётр Яковлевич сам тоже иногда сетовал на правительство. Порой он возмущался тем, что «власти» никак не позволяют ныне внедрять в реальную жизнь населения новые медицинские открытия:
– Вот Владимир Хавкин в Индии, в Бомбее, прямо сейчас создаёт уникальные вакцины, английское правительство его финансирует, и результаты – потрясающие! А у нас его исследования применить нельзя, потому что он, видите ли, политический эмигрант! Но, заметь, Виктор: он, в результате, выбрал науку, а не политику! И он реально помогает тысячам нуждающимся в помощи! А ты хочешь поставить под угрозу своё будущее в медицине этим влезанием в дела всяческих незаконных организаций!