Наследница

де Рамон Натали

Он так смущенно и ласково показал глазами на мое отражение в стекле кара, что я рассмеялась. За стеклянной стенкой кара уже совсем рядом был «замок»; мы объезжали по кругу фонтан. Скульптуру скрывала дощатая будочка.

– Скажите, мсье Вариабль, а как выглядит фонтан? Что изображает фигура?

– Прекрасную даму верхом на коне. Скульптура называется «Леди Годива» [2] . Вот мы и приехали, мадемуазель Брэбьи.

Старик вышел из кара, раскрыл зонт и помог мне выбраться

прямо под его защиту.

2

По легенде, муж леди Годивы обложил город непомерными налогами. Старейшины города умоляли его понизить налоги, но он заявил: «Скорее моя жена голой покажется в городе, чем это произойдет». И тогда сердобольная леди Годива однажды утром совершенно голая, прикрытая только своими длинными распущенными волосами, села на коня и проехалась по городским улицам. Налоги были снижены.

– Все в порядке? – спешиваясь, спросил Сале.

– Надеюсь, – сказала я.

– Мсье Вариабль, а кому отдать коня?

– Да просто оставьте его здесь, мсье Сале. Он сам доберется до конюшни. – Вариабль погладил Блэка по морде и сказал ему: – Иди-иди, старина, хватит, набегался. Погода уж больно плохая сегодня. – Конь очень сознательно пофыркал, словно все понял. – Только повод закрепите, мсье Сале, чтобы не попал ему под ноги.

– Уже закрепил, – сказал Сале.

Конь опять посмотрел на Вариабля.

– Ну иди, иди уже, старина.

Конь опять что-то сознательно профыркал в ответ, мотнул головой, развернулся и целеустремленно затрусил куда-то.

– Потрясающе, – сказала я, провожая Блэка взглядом. – Неужели он действительно сам найдет конюшню?

Вариабль кивнул с улыбкой.

– Безусловно. Добро пожаловать, мадемуазель Брэбьи. – И жестом пригласил меня к ступеням входа.

Двери распахнулись, и на пороге, освещенная сзади, возникла девушка в белом крахмальном передничке и с кружевной наколкой на сложной прическе. Скромно шагнула назад, пропуская нас. Закрыла двери. Высокая, красивая, изящная, как модель.

В очень светлом холле было очень светло, очень тепло и очень уютно. Камин светло-серого мрамора с инкрустацией из цветного стекла приветливо улыбался своей огненной пастью. На старинных креслах были элегантные чехлы из молочно-кремового шелка с некрупным зеленоватым рисунком. Над камином висела светлая жизнерадостная импрессионистская картина. И я совершенно не удивилась, что на ней лошади.

– Полное ощущение, что я попала именно в ту эпоху, – я указала на картину, – когда люди и лошади еще понимали друг друга.

– Но лошади уже не боялись машин, – очень по-свойски продолжил Сале.

Вариабль довольно улыбнулся и, поправив очки, представил мне красивую девушку в передничке:

– Мадемуазель де Ласмар, это Моник.

Голубоватый камень в перстне блеснул, а девушка как будто пропела:

– Счастлива видеть вас, миледи. – И сделала

реверанс. – Всегда к вашим услугам.

Внезапно раздались позывные моего мобильника. Я скользнула взглядом вокруг и обнаружила на одном из кресел свои сумки, а Моник с реверансом уже подавала мне мою дамскую сумочку.

Глава 4,

в которой моя мама

– Детка! Ну нельзя же так! Целые сутки от тебя ни слуху ни духу! Мы с папой просто сходим с ума!

– Мама, не волнуйся у меня все в порядке, и никаких суток еще не прошло, – с ледяным спокойствием заверила я, вешая сумочку на плечо. – Я перезвоню тебе буквально через пять минут. Сейчас поднимусь в номер и сразу же перезвоню.

– В какой еще номер? Где ты? Что они с тобой сделали?

– Мамочка, я перезвоню.

– Умоляю! Не верь нико…

– Целую. – Я решительно прервала связь и даже на всякий случай совсем отключила мобильный.

К моему изумлению, робкая прежде Моник недовольно уставилась на Вариабля, уперла руки в боки и затараторила:

– Вот видите, мсье! Вы велели подготовить хозяйские апартаменты, а она желает номер! Я вам говорила, надо было сразу отнести ее шмотки, куда надо!

Я увидела, как Вариабль тяжело задышал и начал меняться в лице. Сале выразительно кашлянул. Я встретила его обеспокоенный взгляд и быстро показала глазами на свою дорожную сумку. К креслу, где она лежала, он был ближе.

– А у нас в порядке только «Диана» да «Виктория»! А в «Диане» все мужское подготовлено. Одна «Виктория» остается! А она на любителя! Там уснуть невозможно!

– Не стоит волноваться! Я не буду здесь ночевать. «Виктория» меня вполне устроит. А мсье Сале, полагаю, не составит труда отнести туда мои вещи. Будьте любезны, проводите нас туда.

– Да-да, туда… туда… – Вариабль вздрогнул и закашлялся. – Прошу прощения, мадемуазель де Ласмар. – Адресованная мне улыбка на его посеревшем лице получилась несчастной. – Сочту за честь проводить миледи. Моник, вы уволены.

– А это мы еще посмотрим! – взвизгнула она. – Я или ты! Когда этой марсельской куколки здесь не будет! – Состроила гримасу и вихрем унеслась по лестнице.

Багровый Вариабль охнул, прижимая руки к сердцу.

Мы с Сале подхватили его и насильно усадили в кресло.

– У вас есть нитроглицерин, валидол, валокордин? – спросила я. – Или еще что-нибудь, что вы принимаете обычно?

Вариабль со стоном распахнул смокинг.

– В жилетке, в кармане…

Там оказался нитроглицерин; я сунула таблеточку ему в рот.

– Вы чудо, вы мой добрый ангел… – прошептал старик, а его губы как будто чуть-чуть поцеловали мои пальцы.

– Помолчите, помолчите, успокойтесь. – Сама не знаю почему, я погладила его по щеке. Она была мягкой и доверчивой. – Расслабьтесь, прикройте глаза. Пусть лекарство подействует. Сале. – Я выпрямилась во весь рост. – Вы, по-моему, хорошо тут ориентируетесь. Я посижу с ним, а вы кого-нибудь позовите.