Наследница

Белова Екатерина

— Мастер Низа добрая, — сообщил кто-то из детской толпы.

— Конечно, — согласилась Ясмин. — Почему она должна быть злой? Одно другому не противоречит. А промолчала бы я потому, что выход по-прежнему всего один — сдать зачеты. Для вас нет окольных путей, поэтому вы должны должны уметь больше, знать больше, понимать глубже.

— И что теперь делать? — спросил кто-то другой.

— Прямо сейчас? Сдать мне акупунктурные карты. Сдаём и проходим во второе помещение на учебный бой. Цветок Виктор и Цветок Литола, готовы?

Те напряжённо кивнули.

— Приступайте, — кивнула Ясмин.

* * *

Домой

она вернулась похожей на бесплотный дух. Желудок прилип к спине, ноги не чувствуют лодки, голова пустая и легкая, как воздушный шар. Ясмин подозревала, что близка к вознесению, кабы не грехи ее тяжкие. Даже посмеялась.

Пока не обнаружила у осиротевшего дома нервную Айрис.

Та бродила по золочённому поздним солнцем саду и шепталась с цветами. Одним из даров Бересклета было умение договариваться с растениями. Не со всеми, конечно, символы сильных тотемов не вступают в контакт с незнакомцами. Откликаются слабые, немногочисленные, сорные и позабытые. Но обычно с ними договаривается глава тотема. Но Айрис?

— Айрис?

Та встрепенулась, как прелестная яркая птичка. Она была хороша в алом, подернутом бирюзовой нитью платье, простых льняного цвета туфельках, в белых бусинах шпилек, поймавших волосы в низкий пучок.

— Доброго заката, Ясмина, — на красивом личике чопорность граничила с язвительностью. Ясмин растерялась от завуалированного упрёка, и Айрис смилостивилась: — Ты задержалась, ждём тебя четвёртый час. Вечерница скоро раскроется, а тебя все нет.

Вечерница расцветала к ночи, в самом прямом смысле, и Ясмин виновата покосилась на браслет, на котором числилось время, а также ее статус, расписание, звания и количество роз. К ее удивлению количество роз зашкаливало, а собственность располагалась в Тихом квартале. Она с недоумением потрясла браслет, а после прислонила его к уху. Может, сломался?

— Да хватить заниматься глупостями, — Айрис незнакомо и как-то высокомерно улыбнулась, почему-то напоминая ребёнка, который повторяет за взрослыми их гримасы. — Тебя одну ждём.

Когда зрение перестало фокусироваться на ярком пятне, которое олицетворяла собой ее сестра, она вдруг заметила на старой садовой скамье Хрисанфа и Верна.

— Хрис! — против воли воскликнула она, и ее тут же оборвала Айрис: — Ясмина, сначала нужно поздороваться, ты совсем одичала, никаких манер.

Сказала она это шепотом, но достаточно громким, на что Верн недоуменно поднял брови. А Хрисанф даже не заметил, и Ясмин, забыв про странное поведение сестры, шагнула навстречу, едва не повиснув у него на руке. Она не видела его после той некрасивой сцене в классе. Наверное, он стыдился своей трусости переде отцом, словно в этом было что-то стыдное. Ясмин покорно выполняла все распоряжения матери, и ей в голову не приходило их осуждать или анализировать. Она же ее мать. Это просто другая форма близости. Но в глазах Хрисанфа горела вина.

Ясмин была так рада его видеть, что тут же забыла об этом. Она почти обняла его, нарушив с добрый десяток вардовских правил, на что Айрис возмущённо зашипела. Верн нахмурился. Наверное, обиделся. Как его поцеловать, так ни за что, а на Хрисанфу висит, как сумочка. Но и на это Ясмин было наплевать. До этого момента ей и в голову не

приходило, что она так к нему привязалась.

— Миночка, а я вот тут… — он виновато полез в кожаную сумку, вроде тех, с которыми ходили молодые щеголи по всей Астрели, и извлёк пластиковую коробку. — С новосельицем тебя. Ты бери, бери, я сам все делал.

Ясмин послушно приняла короб. Через прозрачную крышку просматривались ряды трав, пилюль, кристаллов странной формы и матовых жемчужин. Она смотрела и не знала, как реагировать. Интуитивно она понимала, что ей сделали очень дорогой подарок, и в то же время, она понятия не имела, что он значит. Травы эти, пилюли… Позади судорожно вздохнул Верн, тихо ахнула Айрис.

— Хрис, я не могу принять, — все так же интуитивно отреагировала она.

— Нет, прими! — он почти силой впихнул ей короб обратно в руки. — Это не значит то, о чем ты подумала, это просто подарок, без всякого значения.

Он сделался особенно похож на взъерошенного медведя, и Ясмин взяла.

От кустов отделилась чёрная тень. Судя по реакции остальных, Ясмин единственная не подозревала о присутствии этой тени, которая при близком рассмотрении оказалась совсем не тенью. Худощавый молодой мужчина, весь в чёрном, смуглый и некрасивый, в одежде, далекой от канонической моды Варды.

— Позвольте представиться, мастер Белого цветка, — он чуть кивнул, но это не выглядело ни высокомерно, ни заискивающе. — Мое имя мастер Белого клинка, — на этом слове Ясмин невольно улыбнулась, но тот словно не заметил. — Я прибыл сопроводить вас с госпожой Айрис к поместью в Тихом квартале.

В голосе легкая прохлада и ни тени эмоций.

Айрис смотрела на нее с натянутой улыбкой, Верн не смотрел совсем. Такое чувство, что ее на кладбище сопровождают. Даже Хрисанф казался тихим и ненастоящим. Его яростная вспышка — возьми подарок! — погасла, не задев ни единой струнки в прохладе вечера.

— Я возьму, Хрис, спасибо, — она взяла из его рук спорный короб с травами и повернулась к провожатому. — Я готова.

Тот посмотрел на неё внимательными темными глазами и жестом пригласил к лодке.

К поместью они добрались всего за час, и весь этот час Айрис не прекращая жаловалась на высокомерие Примула, высокомерие сына Примула и высокомерие самой Ясмин. Ясмин помалкивала, хотя больше всего на свете ей хотелось хватить Айрис по голове расписной подушкой, которых было накидано в лодке неисчислимое количество. Но она только поглядывала на сопровождающего и радовалась, что Хрисанфа и Верна в лодку не взяли. Ни сказав и слова, их мрачный спутник умудрился их обоих оставить посреди старого сада и даже не попрощался.

А Ясмин всю дорогу то радовалась, что удалось избежать разговора с Верном, то сожалела, что не удалось побыть с Хрисанфом. За последние сумасшедшие дни она совсем о нем забыла. С другой стороны, там был Верн. Теперь, когда их отношения усложнялись на глазах, Ясмин было неловко в его обществе. Он смотрел на неё так, что хотелось спрятать лицо в рукава.

— Прошу, — сопровождающий подал руку, облепленную чёрным наручем по самые пальцы, как у робота, а Айрис вынул из лодки, как ребёнка, подняв над бортом. Та взвизгнула и отвернулась вся красная. — Я проведу вас по поместью.