Наследница
Шрифт:
— Видишь ли, девочка, — ответил пан Янош, — для многих такие словесные перепалки закончились весьма печально. Тебе ведь известно, что я владелец школы фехтования. Хотя в моей школе преподаёт талантливый и искусный мастер, всё же не думаю, что он смог бы победить меня в поединке. Сначала об этом знали немногие, но потом те, кто остался в живых, рассказали другим, что со мной связываться опасно. Теперь задирать меня охотников не осталось. Но, несмотря на это, я стараюсь никогда не переходить определённые рамки, чтобы дуэль не стала неизбежной. Я очень надеюсь, что подобное поведение — достоинство, не допускающее оскорблений в свой адрес, но и само не оскорбляющее собеседника — станет и твоим отличительным качеством. Может, ты и не всё поняла сейчас, но со временем, я надеюсь, поймёшь и примешь к сведению.
К сведению Элен приняла сразу. С этого момента она стала следить за собой,
Янош всё, или почти всё, видел и знал. Относился он к такому поведению спокойно, а иногда, в случае какого-то особо изящного поворота в разрешении проблемы, даже с тайным восхищением. Он видел в этом некую подготовку к более крупным интригам, участницей или даже инициатором которых Элен неизбежно станет когда-нибудь во взрослой жизни, будучи представленной ко двору. А именно такие планы вынашивал пан Буевич.
Вот кто действительно страдал от внезапно возникавших капризов Элен, так это Гжесь. Она всегда умела так рассказать о возникшей у неё идее, что у мальчишки и тени сомнения не возникало по поводу претворения в жизнь очередного бредового плана. Потом им, чаще всего попадало, так как их действия редко были безопасны для них самих или окружающих. То они решили сделать шалаш на дереве, чтобы прятаться там. Он был уже почти готов, когда Гжесь, поднимая наверх очередную порцию «стройматериала», которым были ветки недавно срубленного старого дерева, не удержался и начал падать. Элен, сидевшая в недостроенном жилище, стараясь ему помочь, пыталась дотянуться до его руки, но зацепилась платьем за сучок. В результате, они оба оказались внизу, упав на кучу приготовленных к подъёму веток. Итогом были синяки, царапины, разорванное платье и недельное наказание в виде лишения лакомства и запрета играть вместе. В другой раз они принялись готовить ловушку для воров, которая, как они считали, должна была представлять собой замаскированную хитрым способом глубокую яму. По их замыслу, вор, который провалиться в эту яму, или сломает ногу, или, если ему повезёт, просто наделает такого шума, что услышат собаки или сторож. Довольно долго они пыхтели, копая землю, потом тщательно закрывали яму тонкими ветками, листвой и травой. В результате, удача не оставила их, и в их ловушку попал человек. Неприятность заключалась в том, что этим человеком оказался тот самый сторож, который по всем расчетам должен был прибежать на шум, поднятый собаками. Положение усугублялось ещё и тем, что спущенные на ночь псы действительно прибежали на шум, но, не узнав сторожа, чуть не порвали его. Спас сторожа Марек, который появился вслед за своим любимцем Волком, опасаясь, что тот задерёт кого-нибудь. Представшие перед паном Яношем и паном Войтеком, Элен и Гжесь не соглашались с обвинением во вредной шалости (правда, от имени их обоих говорила Элен, а Гжесь не смел даже глаз поднять). Ведь они хотели помочь взрослым, сохранить имущество в неприкосновенности, хотели поймать того, кто посягнёт на это имущество — за что же на них сердиться?! Получив более строгое наказание — две недели помогать садовнику копать землю, раз уж им так этого хотелось, — они успокоились. Но ненадолго.
На следующее лето Элен пришла к товарищу, переполненная впечатлениями от прочитанной книги. Гжесь читал неохотно и только, что называется, из-под палки. Зато ему очень нравилось слушать, как Элен рассказывает то, о чём прочитала. Она рассказывала эмоционально, помогая себе руками, иногда вскакивая и показывая, что и как делали герои книги. В этот раз ей попалась баллада о Робине Гуде. У него и его людей были луки с острыми стрелами. Они метко из них стреляли. У Элен и Гжеся луков не было, и стрелять они не умели. По мнению Элен эту несправедливость надлежало немедленно исправить. Как? Да очень просто: сделать
Тут ей неожиданно пришлось столкнуться с возражениями Гжеся. Впервые он не согласился с подружкой.
— Ты не понимаешь, о чём говоришь! Это дело непростое и долгое.
— Почему долгое? — удивилась Элен. — Взять гибкую палку, взять верёвку, привязать её к палке — и готово.
— Вот я и говорю, что ты ничего в этом не понимаешь.
— А ты понимаешь?
— Да, я — понимаю. Например, гибким дерево для лука быть не должно, иначе стрела не полетит далеко, а шлёпнется в нескольких шагах от тебя.
— А ещё что?
— Да много чего… — неопределённо ответил Гжесь.
— Что, больше ничего не знаешь? — прищурилась Элен.
— Много ты понимаешь! При мне настоящий лук делали. Даже помочь разрешили.
— Ну, вот видишь, значит, ты сможешь всё повторить! — тон сразу изменился, теперь в голосе хитрой девчонки слышались уважение и просьба. — А я тебе помогать буду. Всё-всё делать буду, как ты скажешь.
Такого вытерпеть сил не хватило. Наконец-то Гжесь почувствовал, что знает что-то, чего не знала Элен. Это было так приятно, вселяло такую уверенность в себе… И Гжесь решил показать, на что он способен. Для важности, он заявил, что ему нужно всё хорошенько обдумать, чтобы потом не ошибиться. Так всегда говорил его отец. Пока шли к дому, он рассказывал Элен, какое дерево годиться для лука. Оказалось, что выбор достаточно большой. Но что дуб, что вяз, что клён — это большие деревья, там, чтобы срезать ветку, придётся где-то брать пилу. А вот орешник им подходит: ветки начинаются низко, и, если постараться, их можно срезать ножом.
На следующий день они отправились в сад, нашли там заросли орешника и стали выбирать сучок попрямее. Гжесь в это время с важным видом сожалел, что сейчас не зима.
— Дерево для лука нужно брать зимой, тогда оно плотнее.
Элен про себя хихикала: какой он стал надутый и важный! Но внешне ничего не показала. Выбор заготовки затягивался. То, что нравилось Гжесю, тут же забраковывала Элен, находя какой-нибудь изъян, а то, что подбирала она, не устраивало Гжеся. В конце концов, они решили делать два лука, для каждого из них. Гжесь, попыхтев, срезал два выбранных ими сука, удалил с них мелкие веточки и торжественно понёс их к конюшне. Там, в дальнем уголке, они договорились поставить свои «палки» сушить.
— А когда они высохнут? — спросила Элен. — Долго ждать?
— Несколько месяцев, — всё так же важно ответил Гжесь. Его просто распирало от гордости.
— Сколько?! А побыстрее нельзя?
— Самое малое — два месяца, — твёрдо ответил «мастер». — В конюшне не очень тепло, дерево долго сохнуть будет.
— А если поставить палки в комнату?
— Это не палки! Это будущие луки, — внушительно поправил Гжесь. Потом ответил: — Ну, в комнате, конечно, лучше, быстрее получиться, но кто нам разрешит? Будут спрашивать. Ты же хотела, чтобы это была тайна.
— Ха! Давай эти пал… эти будущие луки сюда. Я поставлю их в моей комнате, никто ничего не скажет.
— А пани Мария?
— Да, она не заметит! Она вообще мало, что замечает, — беспечно ответила Элен.
Вот тут она была не права. Пани Мария заметила. Заметила ещё на подступах к комнате своей подопечной. И сразу пошла в атаку.
— Куда это вы тянете эти грязные палки, панна Элена? Так же нельзя! Отнесите их во двор и бросьте!
— Э-э-э, — Элен замялась. Сдаваться она не собиралась. — Пани Мария, это не палки! Пани Мария, — подойдя поближе и оглянувшись, не слышит ли их кто-нибудь, тихо начала Элен, — мне говорили цыгане в таборе, что, если ветки орешника без листьев поставить с обеих сторон кровати у изголовья, то во сне можно увидеть своего будущего жениха. Нужно только, чтобы орешины простояли у кровати месяц. Вот я и попросила Гжеся срезать мне такие ветки. И они не грязные, они прямо с дерева, нигде не валялись. Ну, пожалуйста, пани, можно мне их поставить? Можно? Я так хочу увидеть, за кого выйду замуж! Ну, пожа-а-луйста.
Победа была одержана! «Будущие луки» вполне легально утвердились в её комнате на просушку. Гжесю Элен ничего не рассказала, по крайней мере, сразу.
— А чем мы будем заниматься, пока дерево сохнет? — спросила она. — Может, нужно ещё чего-нибудь сделать? — Ей просто никак не удавалось отделаться от желания сразу получить задуманное, и казалось, что, если что-то делать, то время пройдёт быстрее.
— Ну, можно пока сделать тетиву, приготовить палочки для стрел, оперение для них, наконечники, — перечислил Гжесь.