Наследницы
Шрифт:
— Но он же не может сидеть там вечно?
— Еще как может! Это же продовольственный склад. Сделаем так: я в любом случае отойду в сторонку, пусть он только тебя видит, а когда он откроет дверь…
— Иду, иду, — донеслось из глубины ангара.
— Тихо. — Вера приложила палец к губам и шепотом добавила: — Ты только не стой с таким лицом, не то этот гад сразу догадается, что дело нечисто.
— Я уже тут, открываю… — Голос Геннадия потонул в металлическом скрежете отодвигаемого засова. — A-а, это вы моя милая, — глядя в щель,
Дверь действительно была на цепочке.
— Гена, вас прямо не узнать. Что вы тут делаете?
— Сашенька, я здесь по делам фирмы.
— Но почему вы… — Саша с изумлением смотрела на него: волосы взъерошены, глаза воспалены, изо рта пахнет перегаром. — Что с вами?
— Видите ли, Сашенька, я… нездоров. Но вы позвонили, настояли на встрече… вы хотели мне сообщить нечто важное… Я весь внимание.
Он на мгновение закрыл дверь и, сняв с цепочки, открыл вновь.
На пороге уже стояла Вера.
— Вера! Иваницкая! — Геннадий был ошарашен.
— Не ожидал меня увидеть? — Вера вошла в ангар и двинулась на Геннадия. — Адвокат! Да тебя поперли из адвокатов после того, как ты моего отца подставил! А еще его другом себя называл!
— Александра, — Геннадий отступал, но пытался обороняться, — вы мне обещали приехать одна… Это что?! Провокация?!
Саша молча шла за Верой, наблюдая, как та все дальше и дальше теснит Геннадия в глубь склада.
— Провокация! Да! А что ты вытворил с ней и ее матерью, а? Хотел нагреть их? На четыреста баксов, мерзавец!
— Ну не надо, Вера, не надо так.
— Плюс сто долларов за посредничество?
Отступать дальше было некуда. Они оказались в небольшом закутке, где стояли диван, телевизор, стол, три стула и старый сейф.
— Теперь ты их здесь пропиваешь? Саш, посмотри, это у них, у адвокатов, называется «накрыть поляну». — Она показала на стол. — Роскошный натюрморт!
На столе стояли початая бутылка водки и две рюмки; там же, на газете, выпучив красные круглые глазки, лежала селедка.
Геннадий поспешно стал «сворачивать поляну». «Натюрморт» был спрятан в обшарпанный сейф и закрыт на ключ.
— А это, Саш, — Вера указала на синий рабочий халат Геннадия, — его адвокатская мантия.
— Я хотел помочь Алекс… — Геннадий одернул халат, который был явно ему мал, — Александре Владимировне.
— Прочел в газете некролог, вспомнил, что у отца было две семьи… — продолжала Вера.
— Александра, вы зачем ее сюда привезли? — Геннадий вновь решил обороняться.
Вера посмотрела на него с омерзением.
— Помолчал бы, аферист чертов!
— Александра, вы обещали, я вам доверился, и вы меня обманули. Это низко!
— Все просчитал, — не унималась Вера, — пришел, навешал лапши на уши, срубил бабки и деру. Устроил маскарад! Нет, тебе не в суде выступать, артист. А жанр-то ты выбрал неоригинальный. За такой номер и на скамье подсудимых оказаться можно… сам знаешь, по какой статье.
—
— Я не угрожаю, рисую реальную картинку. Саш, а теперь посмотри сюда, вот и реквизит артиста: дубленочка, мобильничек… — Взяв трубку, Вера продемонстрировала ее Саше.
— Отдай, это неправомерно.
— Одолжил у кого или слямзил где?
— Мобильник мой. — Геннадий приосанился. — Я все-таки заведующий.
— А говорил, что адвокат, — ехидно напомнила Вера.
— Да, адвокат, который заведует складом. А что, нельзя?
— Короче, прения закончились, гони бабки назад!
— Понял, Верунчик, все понял. Минуточку, это у меня там. — Геннадий неопределенно махнул рукой.
— Давай, артист, живо!
Напевая: «Сердце, тебе не хочется покоя…» — Геннадий вышел из закутка. Его голос становился все тише. Отчетливо услышав характерный металлический скрежет засова, Вера и Саша переглянулись. Они выскочили из закутка, быстро прошли вдоль десятка стеллажей и оказались у двери. Вера дернула за ручку. Дверь не поддалась.
— Он нас закрыл! — Она что было сил стукнула по двери и, потирая ушибленную руку, в отчаянии крикнула: — А ну открой, скотина!
— Не откроет, — сказала Саша. — Может, здесь еще кто живой есть? Там же на столе две рюмки стояли.
— А ты наблюдательна.
— А мне ничего другого не оставалось, как наблюдать. Ау, люди?! — Она прислушалась. — Тихо. Что делать будем?
— Надо подумать.
— Предлагаю поискать окошки. — Саша огляделась по сторонам.
— Какие в ангарах окошки! Сейчас бы тротилу сюда… и снести эту дверь к чертовой бабушке вместе с этим балаганом!..
— Вера, успокойся, ты перенервничала. Так не бывает, чтоб выхода не было.
— Правильно, выход есть всегда. — Вера достала мобильный телефон. — Алло, Олег, ты где?.. Нет, я с тобой не мирюсь… Пулей сюда, Третий Казарменный, двенадцать, склад номер семнадцать. Я не шучу. Такой адрес. Меня здесь заперли… Что?.. А-а, правильно сделали?
Вера устало опустилась на большой деревянный ящик. На торце красным фломастером было накарябано: «Бычки в томате».
Галина Васильевна никак не могла успокоиться. Она то ходила по комнате из угла в угол, то присаживалась на стул:
— Господи, Лена, зачем я вас только послушала? Как вы не можете понять: не хочу я с ней встречаться. Не хочу.
— Галина Васильевна, — Лена уже знала, как разговаривать с клиенткой. Главное — набраться терпения и гнуть свою линию. — Нет, это вы поймите, ваша позиция неконструктивна.
— Но мне не о чем с ней говорить.
— Галина Васильевна, это позиция страуса — голову в песок.
— Не хочу не то что с ней разговаривать, я видеть ее не хочу.
— А суд? — Лена склонилась над ней. — Что же вы, явитесь в суд с повязкой на глазах? Так там уже есть одна такая, Фемидой зовут.