Наследницы

Мареева Марина Евгеньевна

— Ты мог запретить мне видеть его, — Лера гордо вскинула голову и, глядя Юре в глаза, жестко закончила, — но запретить помнить его ты не можешь.

— Значит, он всегда будет здесь! Живой, мертвый, не имеет значения. — Он со звоном поставил бокал на стеклянный столик, рыбки в испуге шарахнулись по углам. — Шикарный у нас любовный треугольник нарисовался — ты, я и покойник Нет, Лер, я так не могу.

— Не можешь — уходи. Я тебя никогда не держала.

Из дневника Владимира Иваницкого

Вот журналюги, чтоб им пусто было! Хотя сам виноват. Ведь сказал же себе раз

и навсегда: больше никаких интервью. И что? Подловил меня в Доме кино какой-то щупленький, жалкий, я еще подумал, на Иудушку Головлева похож. Прилепился как банный лист: дайте, пожалуйста, интервью, дайте. Я, мол, и с тем говорил, и с этим. И всех моих людей называет, не шелупонь какую-нибудь. Я и расслабился. Еще попенял себе: разве можно о человеке судить лишь по его внешности? Господь, может, его физическим здоровьем обделил, зато душу вложил необыкновенную, где все в триединстве: и глазки, и ушки, и сердечко. Тут же и сели в буфете на втором этаже. Сначала он все про творчество расспрашивал, но как-то странно, то ли он меня с кем-то перепутал, то ли… черт его знает, не понял. И в какой-то момент он как-то ловко повернул разговор на семью, на детей. У меня еще возникло ощущение, что ради этого все и было задумано. А я что? Раз уж назвался груздем, значит, отступать некуда, только в корзину. Как оказалось, в корзину с грязным бельем. Рассказал и про Галку с Сашкой. Про Володьку, разумеется, не стал. Сговорились, что, перед тем как напечатать, даст почитать. Как же! Держи карман шире. Вчера поговорили, а уже через три дня — нате вам на всю полосу, не угодно ли финик этот вам принять. Читаю и ничего не понимаю. Кто это говорит? Я? Слова перевраны, даты перепутаны, про названия картин вообще молчу. И ни слова ни про Галку, ни про Сашку. Слепил нечто по своим скудным представлениям. Грубо, бездарно. Алик говорит: «Начхать и забыть». Щаз! Напишу разгромное письмо в редакцию с требованием: а) извиниться, б)…

Грабли дальше надо прятать, умник!

* * *

До дома было рукой подать — перейти улицу, свернуть за угол, пройти гаражи. Если пешком — минут пятнадцать-семнадцать, на автобусе, естественно, быстрее, но ждать Саша не хотела. Ходил он редко, всегда переполнен. Она пошла пешком. Хрум-хрум-хрум. Она прислушивалась, как скрипит снег под ногами. «Прям как мелодия какая-то». Настроение было хорошим. День выдался солнечным, прозрачным. Мороз отступил. Одно удовольствие прогуляться. «Все-таки у всего есть свои положительные стороны, — подумала Саша, — не продай я машину, лишила бы себя этого удовольствия». Она остановилась у перекрестка, ожидая, когда вспыхнет зеленый глаз светофора. Рядом с ней притормозила машина.

— Садитесь, я вас подвезу.

Саша не сразу поняла, что обращаются к ней. Она огляделась по сторонам. Никого.

— Это я вам говорю. — За рулем роскошной иномарки сидела незнакомая ей женщина.

— Спасибо, я уже пришла.

— Садитесь, садитесь, — настойчиво приглашала ее в машину женщина, — нам надо поговорить.

Незнакомка была в короткой норковой шубке. На голове — яркий шелковый платок, завязанный чалмой, кожаные перчатки. Лицо красивое, макияж — в меру. «Круто, как сказал бы мой Андрюшка. — В голове Саши мелькнула догадка: — Наверное, это мать какого-нибудь моего ученика из тех, кого выгнать жалко потому, что способен на многое, а учиться не заставишь». Она избегала встреч с родителями. Это был не ее метод работы.

Саша обошла

машину, села на переднее сиденье. В машине приятно пахло.

— Меня зовут Лера.

— Саша.

Она с интересом посмотрела на женщину за рулем. «Нет, не мать, — интуитивно почувствовала Саша, — тут что-то другое».

— Знаю, что вас зовут Саша, что вашего сына зовут Андрей, что учится он в Гнесинке по классу виолончели, а вы там преподаете.

— Точно, — удивилась Саша. — А кто вы?

Лера не ответила. Казалось, она сосредоточила все свое внимание на дороге.

— Ваш сын получает стипендию, — спокойно продолжала она, — как один из лучших студентов.

— Да, — подтвердила Саша, ее удивление нарастало как снежный ком, — деньги приходят из Лондона от какого-то мецената.

— Это деньги вашего отца. — Лера резко затормозила у светофора, едва не проехав на красный.

— Приехали! — вырвалось у Саши.

«Неужели вправду не догадывалась? — Лера пристально посмотрела на нее. — На лице — растерянность, недоумение Похоже на то».

— Он посылал их Андрею и еще четырем студентам. Видите, какая конспирация. И все для того, чтобы вы не догадались, что он помогает своему внуку.

— Господи, неужели это правда? — Саша верила этой женщине потому, что ей самой хотелось верить в это. — Откуда вы…

— Это правда, — не дав Саше договорить, прервала ее Лера. — Деньги он отправлял через мою фирму, и я ему помогала. Основная же часть откладывалась на его поездки.

— Ну да, Андрей вроде бы должен ехать этим летом в Лондон на стажировку.

Машина остановилась у Сашиного дома.

— Вы даже знаете, где я живу?

— Я вообще о вас много знаю.

Они вышли из машины и пошли к подъезду. Саша впереди, Лера — чуть сзади.

— А можно мне к вам подняться?

— Ну конечно, разумеется. Лера, а кто вы?

— Вашему сыну шестнадцать лет?

— Ну да.

— А моему — десять, и он ваш сводный брат.

Саша в растерянности обернулась. Потом молча вошла в подъезд, остановилась у почтовых ящиков. Лера прошла к лифту и нажала кнопку вызова.

— Лера, — Саша с трудом подбирала слова, — вы знаете… у меня дома мама… и мне… не хотелось бы… чтобы она узнала… об этом.

Лера отнеслась с пониманием:

— Ну хорошо, только она все равно скоро все узнает. Через две недели будет оглашено Володино завещание.

— Я в курсе. Нас в нем нет.

— Как это? — пришло время удивиться Лере. — Да этого не может быть. Если Володя помогал вам до последних дней… Нет, быть этого не может. А кто вам сказал, что вас нет в завещании?

— Да это не важно. Этому человеку можно доверять.

— A-а, ну ясно. — До сих пор спокойная и невозмутимая Лера вдруг преобразилась. В ее голосе зазвучали гневные нотки: — Это две эти суки: вдова и галерейная крыса. Ну все правильно, если учесть, что в последнее время Володя почти не вставал, он же был очень болен, вот они его и настроили против вас.

— Я… я буду бороться за свою долю наследства, — заявила Саша.

— И правильно, а я тебе в этом помогу, — наседала на нее Лера. — Только мы должны быть вместе. Мы должны стать союзницами. Мы их раздавим, этих гнид. И ты получишь свою долю.

— Вы что, — не поняла Саша, — готовы бороться за мою часть наследства в ущерб собственным интересам?

— Сань, я баба не бедная. Дело же не в деньгах и не в этих антикварных сундуках. Я просто их ненавижу. А я и Анне уже сказала, кто я такая.