Наследник Буйного
Шрифт:
Шины визжат. Резко руль выворачиваю. Маршрут меняю мгновенно. А вот и смертник нарисовался. Вместо груши будет.
В офис врываюсь. Отодвигаю визжащую секретаршу. Сношу дверь в кабинет.
Сука успевает только дёрнуться, а уже на мушке. И вся борзота слетает с его лица, когда меня рассматривает. Узнал. Отлично.
– Ты же… - Ссыкло словами давится. Лепечет. Авторитет местный? Хуйня слабая. И знает, почему я заявился. По глазам вижу. Осознаёт, какой пиздец себе организовал. – Ты же умер, — таращиться начинает. – А я с того света, — дверь захлопываю. Чтобы нам не
Мгновенно рядом оказываюсь. Рукояткой по башке заряжаю. Впечатываю лицом в стол. Зафар даже среагировать не успевает. Хрипит. Горло сдавливаю, едва трепыхаться начинает. Дулом на затылок давлю. Тварь мгновенно замирает. Зря. Хрен я стрелять буду. Такое себе успокоительное. Я голыми руками его в гроб отправлю.
– Что ты там хотел? – Новый удар о стол. – Как хотел долг с Саранова требовать? Ну?!
– Дак не твоя же тёлка…
Смертника поднимаю. Лбом луплю в лицо. Визжит как тёлка. Падает в кресло, кровью умывается.
– Понял-понял! – Пыхтит. – Всё, твоя. Я же это… Запугивал, да? Как обычно. Чисто… Не трогаю ею. Уговор?
Скалюсь. Головой качаю. Нет, тварь, ты так просто не соскочишь. Я таких ебланов знаю. Запугивание у них по-другому идёт. И принципов ноль. Собирались Злату втягивать. Мою Злату. Когда достаточно людей знали, что в прошлом она рядом со мной тёрлась. Похуй – сдох или нет. Есть люди, к которым лезть априори нельзя. Ни по какому, сука, поводу.
На край стола присаживаюсь. Пистолетом покачиваю.
– Ты как, Зафар, жить хочешь? – Обманчиво ровно спрашиваю. – Или на кладбище прокатаемся?
– Я попутал, согласен. Виноват, — лепечет истерично. – Компенсирую. Легко. Всё сделаю.
– Долг Саранова больше не твой, — чеканю.
– Понял, да, конечно, — суетится. Кровь из расквашенного носа стирает. – Прощу. Вопросов нет.
– Не, — тяну с ухмылкой. – Не простишь. Но на меня перепишешь. Мне возвращать теперь будут.
– Но… А…
– Вопросы?
– На курок легко надавливаю, играючи.
Зафар кивает болванчиком. Реально жить хочет. Быстро на всё соглашается. А я тёмное удовольствие внутри ловлю. Вот теперь и посмотрим, что там за лох этот Лёха Саранов. И насколько он жизнь ценит.
Лох знатный этот Саранов. Затягиваюсь сигаретным дымом. Бумаги листаю. Чем больше узнаю, тем больше на ржач тянет. И чем этот лошара думал, когда это всё подписывал? Листаю ещё и понимаю - на Златку брал бабло. На мою Злату. Впечатлить хотел. Здание для неё присматривал, чтобы ей личную студию открыть. Заебись подгон, хотел впечатление произвести, а на деле чуть не подложил её под десяток ублюдков.
Сжимаю пальцами бумаги. Комкаю. Сигаретный дым глаза слепит. Ярость же изнутри сильнее жжёт.
В голове паршивые мысли крутятся. Если бы я знал, что пацан мой. Если бы... Я ведь решил не лезть. Решил, что она имеет право на жизнь без меня. Раз семью уже создала. А она... сына защищала. Сука!
Бумажки откидываю в сторону. Пальцами руль сжимаю. Семь утра, а я как штык уже на месте.
Одержимость девчонкой стала лишь сильнее. До этого ебнутый на ней был. Но не признавал. А сейчас понимаю, что все уже
Знаю, что Злата скоро из дома выйдет. Сестру в школу поведёт. Сына в сад. Я наблюдение установил и за школой, и за садом. Чтобы взгляд с детей не спускали. Чтобы никто не тронул. Не забрал. Не обидел.
И стоит девчонке на улице появиться, я вперёд подаюсь. Жадно рассматриваю каждый сантиметр. Отмечаю, что сегодня она другая. Бледная. Перепуганная. Пальцы сами в кулаки сжимаются. До хруста. Глаза опухшие. Ревела? Блядь! От всей этой ситуации крышу кроет. Я не могу выйти и подойти. Не могу сказать, что с того света вернулся. Марат прав. Ещё не хватало, чтобы она решила, что у неё кукуха слетела. И Злата сегодня явно не в настроении. Почему ревела? Его тронул кто? Удот этот домашний или ублюдок из-за долга? Всё-таки зря я ему шею не свернул, как он долг на меня переписал. Нужно было.
Из тачки выхожу, иду следом. Это уже как зависимость какая-то. И с каждым днём ближе приближаюсь.
Сегодня запах её улавливаю. Не аромат духов, а её. Личный. Запах волос.
Кровь в венах закипает. Никогда не думал, что вот так ёбнутся можно. На одном человеке зациклиться и башней ехать. А, оказывается, можно. На девчонке ненормальной зависнуть. Я первое, что вспомнил, когда память возвращаться начала, её запах. Везде чудился. Всё им пахло. После образ её начал в памяти появляться. А после уже остальное по голове ёбнуло.
Резко торможу. Чуть вплотную не подхожу. Мирослав останавливается, Злату за руку тянет. Плакать начинает.
– Малыш, что такое? Что случилось?
Сердце удар пропускает, когда она резко разворачивается. Сегодня я пиздец близко подошёл. Могу вблизи её губы рассмотреть, которые тоже опухшие от того, что она ревела. Знаю. Видел не раз. Она их ещё смешно оттопыривает, когда обижается. И глаза эти огромные. На пол лица. Ну реально же кукла. Самая настоящая. Красивая, сучка. За нутро берёт.
Она изменилась. Стала немного другой. Нет вечно потерянного взгляда. Она знает, что делать и как. Быстро смекает, что малому что-то в обуви мешает. Решает проблему. После слезы с его лица смахивает. К носу прикасается. Что-то говорит, и сын смеяться тут же начинает.
У меня внутри что-то сжимается. В районе грудной клетки. Это всё моё. Она моя. Сын мой. Это моя семья, а какой-то удот столько времени рядом с ними жил. Смотрел, как мой сын ходить учиться. Разговаривать.
Злата на ноги встаёт, малого за руку берёт, вперёд тянет. А малой впирается. Идти быстро не хочет. Капризничает. Не нравится ему рано вставать и тащиться куда-то. Злата уговаривает. Что-то ему обещает. А малой как будто чувствует, что я смотрю. Пялюсь и взгляд не отвожу. Оборачивается. И как будто чувствует. На меня прямиком палить начинает. Внутри всё сжимает и выкручивает. Он смотрит так, будто внутри у меня что-то включает, вертит. У меня дыхание перехватывает. Как будто копия маленькая. Моя. Сука, Марату очки подарить нужно. Как он это проебать мог?! Тут без теста всё видно. Мой.