Наследник царских кровей

Серова Марина Сергеевна

– Дорогая моя, мне госномер нужен. Информации маловато. Где ДТП произошло?

– Точно не знаю, где-то на трассе Покровск – Тарасов. Номер? Сейчас: – Никит, номер «Ауди» скажи.

– Т пятьсот пятьдесят пять РД, отец его счастливым считал.

– Паша, пишешь? Т пятьсот пятьдесят пять РД.

– И что конкретно нужно выяснить?

– Все. Когда произошла авария, при каких погодных условиях, что произошло и…

– И кто виноват?

– Желательно. Там в ДТП еще одна машина участвовала. Меня интересует, кто виновник, но главное, не могла ли авария быть

специально подстроенной.

– Женька, а ты меня случайно не считаешь ясновидящим? Если это трасса, значит, свидетелей нет, и нам остается только строить предположения.

– Да ладно тебе, знаю, можешь все, если захочешь. И мне нужно мнение твоего компетентного сотрудника, что произошло.

– Думаешь, это было покушение?

– Похоже на то. Слишком много совпадений не бывает. И мне информация нужна как можно быстрее.

– Само собой. Наберу тебя, как только все узнаю.

– Спасибо. Буду ждать.

Пока я болтала с приятелем, принесли наш заказ. Никита жестами спросил, не против ли я, если он начнет, не дожидаясь компании, и к тому времени успел слопать свой салат и здоровенный кусок пиццы.

– А говорила, что нет друзей среди полицейских, – ревниво заявил мальчишка.

– Он гибэдэдэшник и давний друг. – Я откусила кусок начинающей остывать пиццы, запила большим глотком сока и улыбнулась: – Хотя и среди полицейских у меня есть приятель, да и просто неплохие знакомые. Но, поверь, тогда, в аэропорту, нам не стоило дожидаться полиции по многим причинам.

– Ага.

Мы продолжали увлеченно жевать и разговаривать.

– Женя, как ты думаешь, это Копылов организовал похороны? Может, он просто хотел помочь, и все это можно объяснить, даже увольнение прислуги?

– Пока не знаю. Но адвокат ведет себя подозрительно. Давай разберем каждый момент отдельно, так сложится более ясная картина.

– Во-первых, похороны, – как всегда, словил мысль на лету Никита.

– Да. У адвоката семьи есть возможность забрать тело из морга и организовать похороны. Если у Копылова нет никаких скрытых соображений и он просто взял на себя обязанности находящегося в коме клиента, что он должен был сделать прежде всего?

– Дождаться моего приезда из Лондона.

– Правильно, но он этого не делает. Вопрос – почему? Во-вторых, увольнение прислуги. Зачем?

– Из соображений экономии? Ну, там хозяев нет – деньги зря тратить ни к чему.

– Не встречала я людей, которые нежно и бескорыстно заботятся о сохранении чужих денег. И потом, даже если и так, прислугу можно отправить в отпуск без содержания, зачем увольнять? Еще и соблюдая строгую конфиденциальность.

– Точно, – оживился Никита, – тетя Маша всегда горничную и повара в отпуск отправляла, когда мы на юг уезжали. Из соображений экономии.

– Значит, Копылов, если это был он, вряд ли пытался сохранить ваши деньги. И снова мы пришли к вопросу «зачем»?

– Не знаю.

– Это потому, что все еще веришь в его добрые намерения, а если наоборот?

– Оставить меня одного?

– И без защиты. Без помощи, без денег.

– Тогда и карточку заблокировал он!

– По

крайней мере, мог.

– Вот гад какой!

– Не горячись. У нас нет доказательств, одни подозрения, но их достаточно для того, чтобы быть настороже.

Я на самом деле подозревала адвоката. Только, думаю, что действует он не один. Есть сообщник, кто-то решительный, подвижный и злой. Не сам же он стрелял в аэропорту или душил кота экономки. Эти действия не вяжутся с образом ухоженного типа в дорогом костюме и с маникюром. Но Никите пока не стала говорить о возможном сообщнике или сообщниках адвоката.

* * *

Когда с едой было покончено, поехали на Грибоедова. Никита дорогой молчал, я мысленно перечисляла, что еще нужно сделать сегодня. Обязательно найти записную книжку Николая Алмазова. Там может быть не только интересующий нас телефон Копылова, но и другие контакты или полезная информация. Обязательно позвонить тете Миле, предупредить, что не приеду ночевать. Никиту я не рискну оставлять одного, даже запертого в квартире в охраняемом доме. Конечно, надо бы домой заехать. У меня с собой нет даже минимума необходимых вещей. А из оружия только верный револьвер, чего может оказаться совершенно недостаточно. Но это подождет до завтрашнего утра, перед визитом в больницу и заеду. Сонный охранник молча поднял шлагбаум, как только узнал мою машину и увидел в ней Никиту.

– Странные у них порядки, – бормотала я, – вроде территория охраняется, посторонних не пускают, а на самом деле подходят к вопросу безопасности халатней некуда. Пропускает ребенка с чужой теткой в машине, даже внутрь не заглянет. Не спросит, все ли у тебя, Никита, хорошо. Вдруг я тебя похитила и сейчас на мушке держу? Кстати, нужно узнать, кто начальник этих орлов, и побеседовать. Выяснить, кто был на смене в день, когда экономке принесли письмо. Ведь его в почтовый ящик вложили, значит, посторонний заходил на территорию. Интересно, ведут ли они какой-то учет посетителей?

– Он же видел нас утром, понятно, что я уехал с тобой добровольно.

– Это тебе понятно. Охранник должен во всем сомневаться, тем более в такой ситуации. Хотя бы документы мои проверить он обязан был, а то и начальству доложиться. А, что говорить…

Болтая, мы вошли в подъезд и поднялись по лестнице на второй этаж. Никита на ходу доставал из кармана ключи и тер опухшие от слез глаза.

– Устал? – обняла я за плечи мальчишку.

– Да. Есть немного. – Он вытянул руку, собираясь вставить ключ в замок.

Я сжала плечи мальчика и велела:

– ЗАМРИ! – продолжая легонько сжимать, чтобы он не дернул конвульсивно рукой.

В тот момент мне самой было непонятно, что именно заставило насторожиться тренированный мозг. Просто словно прозвучал сигнал: «ОПАСНОСТЬ». Как поэтично выражался один наш инструктор в Ворошиловке: «Человеческий мозг работает быстрее, чем соображает. Поэтому верьте своим инстинктам». Но сейчас я была не одна. Никита послушно замер, даже, кажется, дышать боялся.

– Хорошо. Спокойно делаем небольшой шаг назад. Хорошо. Теперь еще один.