Наследник Четырех
Шрифт:
Безжизненная земля Посмертия застонала, словно живой человек, и выплюнула из себя сотни тонн грунта. Взлетев на добрый десяток метров вверх, этот земляной дождь завис на какие-то доли секунды и рухнул на нас с Добрыней.
Я многое повидал за свою геймерскую жизнь, но сейчас мне стало не по себе. Тяжело остаться равнодушным, когда на тебя падает… земля. Не удержавшись, я зажмурился, прикрывая лицо рукой, но прошла секунда-другая, а взбесившаяся твердь и не думала падать мне на голову.
Осторожно приоткрыв левый
— Не понял…
Оглядевшись по сторонам, я сообразил, что мы с гномом стоим на огромном матово-чёрном параллелепипеде.
— Как мы здесь…
— Я решил, что нам лестница ни к чему, — непонятно чему улыбнулся Добрыня. — Смотри!
Я перевёл взгляд на табличку, висящую по центру площадки, и невольно присвистнул.
Бастион Несокрушимый10.000.000Реликтовый
— На семисотом смогу божественный делать, — похвастался Добрыня.
— Десять миллионов хит-поинтов, — я с удивлением покачал головой. — И зачем нужно было вот этой ерундой заниматься?
Я кивнул на недостроенный лабиринт, в который уже втягивались редкие струйки самой быстрой нежити. Основные силы противника не спешили, и у нас, навскидку, до их прибытия оставалось ещё несколько минут.
— На всякий случай, — не согласился Добрыня. — Тут, знаешь ли, каждая мелочь решает.
— Да не, — не согласился я. — С такой крепостью мы спокойно полчаса пересидим, а там Лизун уже доползёт до портала.
— Ну, может быть, — не стал спорить гном и резко сменил тему. — Поесть бы…
— Да не проблема, — тут же отозвался я, доставая из Инвентаря дастархан и выбирая безлимитный крестьянский обед.
Ковёр-дастархан Крестьянский обед ()Воинский обед (0/1000)Обед мага (0/100)Дворянский обед (0/10)Королевский обед (1/1)Реликтовый
— Деликатесов не обещаю, но, как говорится, чем богаты, тем и рады.
На коврике тут же появился хлеб, блюдце с солью, несколько перьев лука, тарелка с яблоками, котелок с гречневой кашей, головка сыра и кувшин молока.
— Ого, — Добрыня с лёгкой завистью покосился на коврик. — Крутая вещь.
— Если мы отсюда выберемся — подарю, — неожиданно для себя пообещал я.
— С такой крепостью — это вопрос времени, — усмехнулся гном, с удовольствием хрустя зелёным луком и заедая его посыпанной солью краюхой хлеба. — М-м-м-м, божественно!
Я же, с удовольствием впился в зеленоватое яблоко и подошёл к краю площадки.
Со стороны Бастион походил на десятиметровый шестигранник, воткнутый в землю — эдакий гигантский карандаш. Ни тебе башен, ни ворот… Бойниц и тех не было.
Во-первых, ни одна неживая тварь до нас не достанет — самые здоровенные представители войска нежити едва доставали до половины «карандаша». Во-вторых, Бастион был полностью монолитным, а значит — крепким. Лучшего в нашем положении и придумать было нельзя.
Ну а в его крепости я мог убедиться прямо сейчас.
Те гончие, которые пробежали сквозь недостроенный лабиринт, без устали царапали наш Бастион, но красивая цифра 10.000.000 и не думала снижаться.
— Живём, Добрыня! — впервые за долгое время я позволил себе чуточку расслабиться.
— Присядь, Алекс, — отозвался гном, уплетая гречневую кашу за обе щеки. — Не дразни их.
— Хах! — меня против моей воли охватило странное иррациональное чувство сделать наоборот.
Захотелось шибануть по нежити Цепной молнией, прокричать что-то обидное или, на худой конец, запульнуть кому-нибудь в черепушку огрызком. Желание было настолько сильным, что мне стало не по себе. Усилием воли я посмотрел на себя со стороны и увиденное мне не понравилось.
На краю площадки стоял Макс.
Такой же самоуверенный, такой же эгоистичный, такой же… высокомерный. Неужели на меня снова кто-то влияет? Опять какое-то испытание? Чёрт возьми, как же я от всего этого уже устал…
— Добрыня, немного странный вопрос, но… на нас сейчас никто не влияет?
— Никто, — покачал головой гном, доедая незамысловатый, но сытный крестьянский обед, — но я, кажется, знаю, что тебя тревожит.
— Неужели? — саркастически отозвался я и тут же прикусил себе язык. Какого чёрта?
— Посмертие обнажает самые глубокие наши страхи и обиды, — гном сделал вид, что не заметил моей резкости. — Слышал фразу: limits are in our head?
— При чём тут это? — я всё же швырнул огрызок в толпу костяных гончих и, не удержавшись, сплюнул вслед.
— Все эти ограничения — это последствия каких-то ситуаций из нашего детства, — терпеливо продолжил гном, сворачивая и разворачивая дастархан. — Обычно это не что иное, как негативное ограничивающее убеждение. Кого-то в детстве заставляли переписывать помарки в домашней работе, кому-то говорили, что все богатые — воры. Кому-то…
— Я понял, — прервал я гнома. — То есть сейчас вся эта гадость лезет наружу?
— Это твоё прошлое, — пожал плечами гном, с любовью смотря на вновь появившийся крестьянский обед. — Тебе виднее — гадость это или нет.
— А я могу взять и с корнем выдрать эту штуку? — с интересом поинтересовался я.
— Вряд ли, — покачал головой Добрыня, неспешно сооружая себе бутерброд из хлеба, соли, лука и сыра. — Это один из столбов, на которых покоится фундамент твоей личности. А ты хочешь взять и выдрать этот столб.