Наследник для бандита

Серж Олли

Что я вообще искала? Все мысли сбиваются в кучу, когда я вижу свидетельство о заключении нашего с Мишей брака поверх кипы бумажек, а рядом в уголке бархатную коробочку. Ее короткий красный ворс испачкан в чем-то желтом, прохожем на цветной мел. Открываю крышку и нахожу внутри два самых обыкновенных гладких обручальных кольца. Меня окатывает странным чувством нервного мандража. «А что, если то, что поменьше, не мое?» Достаю тонкий ободок и сама надеваю его себе на безымянный палец. Нервы расслабляются и растекаются по телу приятным ощущением тепла.

Подходит. Идеально.

Догадка о происхождении желтых пятен на коробочке приходит неожиданно и заставляет почувствовать себя такой неблагодарной сволочью, какой я себя никогда ещё не ощущала. Пыльца с лилий. Ну конечно! Миша приходил утром, чтобы подарить мне кольцо…

Плюхаюсь в кресло и достаю свидетельство о браке. Оно подписано Мишей, а моя графа пуста до сих пор.

Кольцо ловит блики света, пока я медленно, но почти уверенно тянусь за шариковой ручкой. Нужно сделать это.

Когда ставлю подпись туда, где ей положено быть, к своему удивлению не испытываю ничего иного, кроме облегчения. Ну вот, Бурова Мария Ивановна, приятно с вами познакомиться.

Документ так и оставляю на столешнице. Миша будет злиться, за то, что я лазила в его вещах, но теперь телефон хочется найти ещё сильнее. Во мне кипят чувства к моему, блин, мужу! Законному.

Облазив все возможные варианты, сдаюсь. Ладно. Нужно просто попросить позвонить от охраны. Миша никогда не оставит меня без связи с ним.

Накидываю пальто и выхожу на веранду. Троих парней, сидящих в беседке, я ещё не знаю, но должен быть кто-то главный. Опираюсь на парапет и сразу же чувствую запах сигаретного дыма.

«Кто бы ты ни был», — победно думаю про себя, — «ты попал.» Буров категорически запрещает курить на территории дома, для этого у охраны есть перерывы.

— Привет! — говорю специально погромче.

Парень вздрагивает и оборачивается. Алик. Идеально. Он быстро тушит сигарету, неестественно держась за щеку.

— Простите, — сжимает окурок в кулак, — больше не повторится, — обращается ко мне, до конца не открывая рот. — Просто когда курю, зуб меньше болит.

— А что с зубом то? — Меня моментально переключает из женщины во врача.

Парень выходит из тени в яркий свет веранды.

— Зуб мудрости вчера удалил. Челюсть болит. Все болит. Вот набираю в рот дым и держу…

— Какой молодец… — ворчу, подкатывая глаза. — Греть нельзя ни в коем случае. Особенно таким варварским способом. Сейчас тебе таблетку принесу и холод приложишь. Хотя, пошли сразу на кухню, посмотрю заодно, что там у тебя.

— Спасибо, — смущенно кивает Алик, но от предложения не отказывается. Видно, что действительно болит.

Первым делом быстро осматриваю рот охранника и даю ему таблетку анальгина, ловя себя на мысли, что даже грозные мужчины с оружием выглядят растерянными щенками, когда у них болит не «огнестрел». Там они «герои». Терпят. Заворачиваю пакет молока в полотенце и даю приложить.

— Посиди здесь спокойно, — показываю, как держать холод, — если не начнёт

отпускать, будем думать, что дальше делать.

Себе наливаю чай и делаю бутерброд. Пока режу хлеб, мой взгляд все время останавливается на новом украшении. Красиво, будто всегда было на пальце.

— Алик?

— Ммм? — отзывается парень вопросительно.

— А где сегодня Михаил? Я не могу ему дозвониться…

— Наверно, мммм, — сглатывает боль, — наверно в баре плохо связь ловит.

— В каком баре? — уточняю, как бы между прочим.

— В стрипе, который в комплексе на Риге.

— Понятно… — выдавливаю из себя.

Звонить Бурову мне теперь больше не хочется, есть тоже. Зато… Хочется другого. Чисто по женски вредного. Нагрянуть, сожрать чистых эмоций и все прояснить, наконец.

— Алик, а кто-то может меня отвезти к Михаилу? — Разворачиваюсь к нему лицом и невинно хлопаю глазами.

Парень хмурится.

— Нужно, наверно, предупредить. Но запрета на передвижения не было.

Я замечаю, что охранник говорит увереннее.

— Полегчало? — вкрадчиво интересуюсь.

Он удивленно опускает холод от щеки и кивает.

— Да…

— Подождёшь меня? — Я не даю ему опомниться. — Только переоденусь и поедем.

Отталкиваюсь попой от столешницы, и пока охранник не сообразил, что я его развела, сбегаю из кухни.

— Подожди! А позвонить? — Несётся мне вслед.

— Я сама! — Отзываюсь, не собираюсь сознаваться, что телефона у меня нет.

В спальне надеваю комплект нового кружевного белья, чулки и черное платье-карандаш. Оно застегивается с трудом, но ещё пока терпимо. Взбиваю руками волосы, приводя их в творческий беспорядок, и крашу губы. Критично разглядываю себя в зеркале. Ну… Вполне.

Спускаюсь вниз и по пути захожу в кабинет за вторым кольцом. Только после этого возвращаюсь на кухню.

— Мы можем ехать, — говорю Алику, сдерживаясь, чтобы не захихикать при виде его искреннего обалдеашего лица. Это приятно, да.

— Почему-то, — вздыхает парень, — я прям чувствую, что меня натянут на кол, — но поднимается со стула и достаёт из кармана ключи от машины.

— Все будет в порядке, — говорю, как можно искренне, допуская, что в принципе, да. Парень рискует. Но какой у меня выбор? Я действую в рамках предлагаемых вариантов. — Как твой зуб?

— Лучше, и, видимо, я только что продал за это душу.

Алик открывает мне машину с брелока, а сам заходит в домик охраны и даёт какие-то распоряжения.

Мне становится немного волнительно и неловко, что сейчас коллективно, парни решат сдать меня Бурову. И я отправлюсь спать волевым решением «верховного суда», но через пару мину, Алик садится за руль и мы выезжаем с участка.

Сердце стучит с оттяжкой. Может так быть, что Миша будет совсем не рад моей выходке, учитывая, как мы расстались. Единственное, что придаёт мне сил, это маленькая бархатная коробочка в кармане пальто. Если Буров правда хотел… то он все простит мне.