Наследник для бандита

Серж Олли

Быстро засовываю ноги в кроссовки и семеню утиной походкой за Валерой. Ну хорошо, что хоть он. Мне в след несутся крики, чтобы я остановилась и не ходила в дом.

— Валера, постой! — Мне удаётся перехватить его уже в гостиной. — Не надо туда, я сама… — не сдерживая улыбку опускаю глаза.

— Не понял… — он хмурится.

— Это Миша тумбочку стеклянную в стену запустил… Надо было убрать… — добавляю тихо.

— Хм… — он склоняет голову, внимательно вглядываясь мне в глаза, и берет рацию. — Отбой парни. Все под

контролем.

Уже на лестнице слышен отборный, трехэтажный мат. По моему позвоночнику бежит дрожь. Как бы там ни было, мужа я побаиваюсь, особенно когда он в гневе.

Подхожу к двери спальни, жму ручку и делаю шаг за порог.

— Любимая, — оскаливается Буров, а я на всякий случай останавливаюсь подальше от кровати, пытаясь не смеяться и не трястись. Ухх!

— Доброе утро, дорогой, — говорю елейно, — как спалось?

— Это, блять, не смешно, Маша! — Он дергает руками. Металл скребёт по металлу. — Ты ещё зная, что мне зверски будет хотеться пить, стакан с водой на этот чертов стол поставила! Издеваешься? Расстёгивай немедленно!

— Стакан воды был моим, — я прохожу по осколкам ближе к кровати, — таблетки, знаешь ли, запивала ночью. Пока мой муж развлекался и не отвечал на звонки. Волновалась.

— Я пока сам ничерта не понимаю, — дёргается муж. — Ещё и голова трещит.

— Да? — Я присаживаюсь на край постели, — А мне сказали, что вас вырубили из-за какой-то проститутки. У меня прямо дежавю, Буров!

— Детка, — он подкатывает глаза и стонет, — ну была там девчонка да, молодая совсем. Парни ее чуть-чуть припугнуть хотели, что по кругу пустят. Чтобы с фигней завязывала, а потом — ничего не помню.

— Придурки… — шиплю. — Миш, а у тебя дочь родится. Вот представляешь, что это могла бы быть твоя девочка!

Мишу кривит.

— Маш, ну не заставлял же ее никто. Не пытайся совмещать реальности. Они сами то в платья кукольные наряжаются, то отвязные, как последние бляди, а для мужиков это, как механизм спусковой. — Он тяжело сглатывает и прокашливается. — Расстегни наручники, я рук не чувствую уже. И позвонить Алиму надо.

Я молчу. Все понимаю, но проглотить не получается.

Тянусь к Мишиным рукам. Моя грудь зависает напротив лица мужа, и он мурлыкая, как кот, покусывает ее.

— Тебе же не должно хотеться… — я удивленно стреляю глазами в его пах, и понимаю, что Бурова, действительно, как медведя, ничего не берет.

Замок наручников щёлкает, и я в ту же секунду оказываюсь подмятой под мужем. Он осторожно нависает надо мной, не давя на живот.

— Я не хочу… — сжимаю бёдра и отворачиваю лицо.

— Прости… я понял, ты переживала, — требовательные поцелуи скользят от скулы к шее.

— Нет! Я сказала! — Упираюсь ладонями ему в грудь. — Мне кажется, что ты так до сих пор и не понял, почему мне нельзя волноваться! Это опасно, мать твою, Миша! Для моей жизни и жизни твоей дочери.

— Маш… —

он стекает лицом мне на грудь, а после откатывается в сторону на кровать.

Мы молчим. Я дышу. Потому что… ничего не изменилось.

Телефон в кармане его штанов начинает вибрировать.

— Это Алим…

— Поговори, я попить принесу. — Встаю с кровати, чтобы не мешать разговору.

Я почти что дрессированная, да.

— Алло, слушаю…

Доносится до меня, когда прикрываю дверь. Сердце стучит. Чувство собственного достоинства кричит, чтобы я переставляла ноги, как и собиралась, в сторону кухни. Но обиженная женщина во мне сегодня сильнее. Я прилипаю к двери.

— … Чья это дочь была? Грозного? Быть не может. У него же сын…. — Дальше следует пауза. — Так вот пусть лучше присматривает! Если бы попала не к нам…

Я отшатываюсь от двери с пылающими щеками. Низко. Подслушивать, а ещё хуже не доверять мужу. И испытывая к себе стойкое отвращение, я клянусь, что больше никогда-никогда… Черт! Это просто эффект неполного пазла. Миша создаёт для нас параллельную реальность, а значит, когда он из неё выходит в свою, в нашей появляются дыры. Я стремлюсь их заполнить любым способом. И какой из этого выход?

Достаю из холодильника две бутылки минералки и возвращаюсь к двери спальни. Прислушиваюсь. Миша ещё говорит. Стучусь.

— Миш?

Он отключает звонок в тот момент, когда я открываю дверь.

— Все хорошо? — Хрустя под ногами стеклом, подхожу к мужу. — Держи, — подаю минералку.

— Спасибо, родная. Все хорошо, — он скручивает крышку с бутылки. Раздается шипящий хлопок, и ему вторит ещё один, происхождение которого, я понимаю только спустя пять секунд.

Воды…

Глава 41. Последствия 2

Миша

— Воды… — шепчет Маша одними губами. И в этом одном слове сейчас, в ее панической интонации так много всего, что мое сердце срывается вниз, бьется об пол и отскакивает от него сразу в горло.

— Так рано ж ещё, — с трудом сглатываю.

— Рано… — отстранённо. Хлюпает, переставляя в луже воды ноги и идёт в сторону шкафа.

Достаёт несколько полотенец.

— Позвони, Руслану, пожалуйста… — просит хрипло. — Мне надо в душ…

И не слушая моего ответа, она уходит за дверь.

Меня неконтролируемо сводит от того, что в этой критической ситуации реально помочь может ей он. Не я… Достаю телефон и набираю. Гудки…

— Алло. — Напряжённо.

— Здравствуй, — говорю, стараясь дышать ровно, — Маша рожает. Просила позвонить.

— Как рожает? — Меня сносит силой его подачи, — Ей ещё больше месяца ходить!

— Воды отошли.

— Срочно вези ее к нам в больницу. И! — он делает паузу, вдыхая воздух, — Говори, что все хорошо. Делай, Буров максимум, чтобы она расслабилась!